Урод (СИ)

— Научился быть бизнесменом, — хмыкнул Антон Робертович. — Будем считать, что я подарил их тебе.

— Даже они не окупают украденное у меня детство, но так и быть, будем в расчете, — сказал Алекс, и тема украденных часов исчерпала себя навсегда.

Столовая начала радовать его еще до того, как он подошел к двери. Ароматы супа, жареного мяса, салатов, напитков и десертов практически разбили ему голову кирпичом. Кажется, слюна может не удержаться во рту…

— Даже если все здесь просроченное, плевать, — набитым под завязку ртом говорил Алекс, накидываясь то на одно, то на другое. — Вся моя жизнь просрочена раньше срока. Спасибо тебе за это. Как тебе компания Туманова? Ты же всегда его ненавидел. От любви до ненависти… Сколько шагов тебе потребовалось?

— Ты слишком категоричен, — отец устроился на другом конце стола. Его сердце учащенно билось от осознания того, что с ролью отца он не справился. Бизнесмен, любовник, любитель экстремального спорта — кто угодно, только не отец. — Я не испытывал к твоему дружку ненависти, просто не любил его. Ну он же слизняк, как и его папаша. Оба неприятные и мутные типы.

Его сын уже не мальчик, а взрослый мужчина. Мужчина, который разрушил свою жизнь, не оставив себе ни одного бункера, чтобы спрятаться. И он взрослый мужчина, который приложил руку к этим разрушениям. Почему же взрослые такие глупцы? Почему они глупее детей? Может, потому что их порывы окрашены только цинизмом и меркантильностью. Видимо, деньги оказались не так важны для его сына, как он сам.

— Да ты и сам такой же слизняк, мутный тип. — Алекс откусил от оленины и заел ее чесночным салатом.

Как бы Эля сейчас его упрекнула. Просто взбесилась бы! При этой мысли оленина встала погрызенной со всех сторон костью в горле, и он закашлялся. Чертова вегетарианская чушь!

— Ты чего? — Антон Робертович подбежал к сыну, но тот отверг его помощь.

— Осенило что-то о том, как отвратительно есть мясо, — ответил Алекс и отодвинул оленину. Перебьется чаем с выпечкой.

— Смешные у тебя шутки, — рассмеялся отец, демонстративно откусывая от сочащейся болью и негодованием оленины. — Ты с пятнадцати лет со мной на охоту и рыбалку ходил! Напомнить тебе, как ты стрелял в медведя из винтовки? А всех этих птичек несчастных ты помнишь? Между прочим, их потом наша кухарка готовила нам же на ужин. Хорошо же тебе промыли мозги. Только кто?

Промыли мозги… Алекс уже не слушал жестокие бредни отца. Не промыли, а вставили на место. Как он мог рассчитывать на любовь Элины, если не был готов пойти ни на один компромисс ради нее. Любовь есть компромисс. Не жертва, когда ты обливаешься слезами, отказываясь от чего-то, и бьешь себя в грудь при всех, а именно компромисс — желание изменить себя, добровольно пойти на этот шаг, не жалея расстаться со старым хламом привычек и привязанностей. Он не смог расстаться со своей глупостью, начав читать книги, которые она советовала. Он не смог не лгать ей, хотя она заслуживала честности. Он не смог отказаться от мяса, а ведь она предлагала присоединиться к ней.

— Черт, — выругался Алекс, мысленно плюя в миску.

Да он ничего не смог для нее сделать! Только мечтать о деньгах, чтобы прикупить себе любовь женщины, которая давала ее ему совершенно безвозмездно. Каким же нужно быть слепцом, чтобы не замечать то, что тычется тебе в нос.

— Что такое?

— Забей. Навряд ли ты поймешь мои душевные терзания.

— Сын, я объясню тебе ситуацию с Тумановым.

— Не нужно. Это как будто слушать подробности извращенцев, — отмахнулся Алекс, которого больше не заботил отец, не заботила еда, только Элина имела значение. — Меня вот что интересует: ты что, серьезно бы засадил меня за решетку?

Во рту кубарем перекатывалась еда, смесь из овощей, а в голове то же самое творилось с мыслями. Эля, Элина, Лина. Его самая дорогая женщина. Как же вернуть ее теперь, когда он сам себя окончательно потерял?

— Не сядешь ты ни за какую решетку. Улики по этому делу давно уничтожены. Я взял Туманова, как вы говорите, на понт. И именно по этой причине оставил тебе доступ к дому и сейфу.

— Лжешь.

— Нет.

Алекс уставился на отца, на минуту позволяя лицу Элины скрыться за шторкой подсознания.

— Прям так и нет у тебя ничего! Димон что, поверил тебе на слово? Он хитрый, слизняк, кто угодно, но не идиот.

— Сын, какой же ты маленький… — вздохнул мужчина. — Ненависть выкалывает глаза в два счета и высасывает мозг еще быстрее. Он ослеп от ненависти к тебе, ему не нужны были никакие доказательства, только мое честное слово. Ты должен его понимать, — намекнул на их собственные отношения.

— Да, я его понимаю и не собираюсь этого скрывать. Я ненавижу тебя. Или ненавидел. — Алекс задумался. — Знаешь, сейчас мне так все равно на твое существование, а раньше да, я сгорал от ненависти к тебе. У меня не было ничего, и я цеплялся за ненависть к человеку, который породил меня и бросил на этом свете. А сейчас у меня есть кого любить, и я не упущу эту возможность.

— Я не бросал тебя.