Уродливая любовь

Все еще держит меня за бедра и прижимается к моей спине – но уже не внутри меня.

– Я принимаю противозачаточные, – шепчу я.

Майлз не двигается.

Я крепко сжимаю веки. Он должен что-нибудь сделать. Что угодно. Иначе я умру.

– Тейт… – шепчет Майлз, но по-прежнему ничего не делает.

Мы стоим молча и неподвижно – все в том же положении.

– А, черт с ним…

Он нащупывает мои руки, лежащие на столе ладонями вниз. Стискивает их и утыкается лицом мне в шею.

– Приготовься.

Майлз входит так резко и неожиданно, что я вскрикиваю.

– Тс-тс, – шепчет он, зажимая мне рот рукой.

Минуту он стоит неподвижно, чтобы я успела привыкнуть.

Затем со стоном отстраняется и с силой входит так, что я снова вскрикиваю, но на этот раз ему в руку.

Майлз проделывает это снова и снова.

Сильнее.

Быстрее.

С каждым толчком он коротко стонет, а я издаю такие звуки, на которые никогда не считала себя способной. В жизни не испытывала ничего подобного.

Даже не представляла, что секс может быть настолько неистовым. Настолько грубым. Настолько животным.

Я ложусь щекой на стол.

Зажмуриваюсь.

И позволяю ему себя трахать.

* * *

Тихо.

Очень тихо. Не знаю почему: потому ли, что всего несколько мгновений назад мы оба так громко кричали, или же просто потому, что Майлз еще не пришел в себя.

Майлз у меня внутри, но он уже кончил – просто не двигается.

Одной рукой он еще зажимает мне рот, другой стискивает мои пальцы, а лицом утыкается в шею.

Майлз неподвижен, и я боюсь пошевелиться. Не слышно даже его дыхания.

Первое, что он делает – отводит руку, закрывающую мне рот.

Затем медленно расцепляет наши пальцы. Опирается на стол и выходит из меня без единого звука.

По-прежнему слишком тихо, я не шевелюсь.

Слышу, как Майлз натягивает штаны и застегивает молнию.

Слышу его удаляющиеся шаги.

Он уходит…

Дверь спальни с грохотом захлопывается, и я содрогаюсь. Мои живот, щека и ладони по-прежнему прижаты к столу, но теперь по его поверхности текут мои слезы.

Они льются.

Льются, льются, льются, и я не могу их остановить.

Как же неловко… Как стыдно… Не понимаю, что, черт побери, с ним такое, но во мне много гордости и мало смелости, чтобы пойти и выяснить.

Похоже, это конец, а я не была готова, что он наступит так скоро, – что он вообще когда-нибудь наступит. Ненавижу себя за то, что позволила чувствам завести себя слишком далеко.

А еще я злюсь, потому что стою посреди квартиры, высматриваю свои джинсы и пытаюсь остановить дурацкие слезы, чувствуя, как по ноге стекают его соки, и не могу понять, зачем он взял и все уничтожил.

Уничтожил меня.

Одеваюсь и ухожу.

Глава двадцатая

Майлз

Шестью годами ранее

– У тебя появился животик. – Я провожу рукой по голому животу Рейчел и целую его. – Смотрится очень мило, – прижимаю к нему ухо и закрываю глаза. – Наверняка ему там одиноко. Тебе же одиноко, приятель?

– Ты все-таки считаешь, что это мальчик? – смеется Рейчел. – А если девочка?

Я говорю, что буду любить нашего ребенка, кем бы он ни был. Уже его люблю.

Или ее.

Наши родители опять уехали. Мы опять играем в семью, только на сей раз это взаправду.

– И как же нам быть, если он все-таки сделает ей предложение? – спрашивает Рейчел.

Волноваться не о чем: папа не позовет Лис замуж. Он бы сообщил мне заранее – я слишком хорошо его знаю.

– Нужно им сказать, – говорю я.

Прошло три месяца. Еще через два мы окончим школу. Беременность Рейчел начинает бросаться в глаза.

У нее появился животик, и это очень мило.

– Нужно завтра же им сказать.

Рейчел согласна.

Я ложусь рядом и притягиваю ее к себе. Касаюсь ее лица.

– Я люблю тебя, Рейчел.

Рейчел уже не так напугана. Она говорит, что тоже меня любит.

– У тебя отлично получается.

Она не может понять, о чем я, и я с улыбкой дотрагиваюсь до ее живота.

– Отлично получается его вынашивать. Уверен: ты родишь такого ребенка, какого не рожала еще ни одна женщина.

Она смеется над тем, какой я глупый.

Как же ты любишь меня, Рейчел…

Я смотрю на нее – на девушку, которой отдал свое сердце, – и недоумеваю, почему мне так повезло.

Недоумеваю, почему она любит меня так же сильно, как я ее.

А еще пытаюсь представить, что скажет папа.

Не возненавидит ли меня Лиса? Не захочет ли увезти Рейчел обратно в Феникс?

Как убедить их, что мы справимся?

– Как мы его назовем? – спрашиваю я.

Рейчел оживляется. Она обожает обсуждать имена.

Если родится девочка, Рейчел назовет ее Клэр – в честь своей бабушки.

Жаль, что я не знал ее бабушку – женщину, в честь которой назовут мою дочь.

Рейчел говорит, что бабушка меня бы полюбила. А я говорю, что мне нравится имя Клэр.

– А если родится мальчик? – спрашиваю я.

– Для мальчика можешь сам выбрать имя.

Слишком большая ответственность – ему ведь жить с этим именем до конца своих дней.

– Так постарайся подобрать хорошее.

Хорошее…

– Которое для тебя что-то значит.

Что-то значит…

У меня есть на примете идеальное имя.

Рейчел хочет его услышать, но я не скажу. Сообщу ей, когда это имя уже станет его именем.

Когда он появится на свет.

Рейчел говорит, что я ненормальный и она отказывается рожать нашего ребенка, пока я не назову имя.

Я отвечаю, что у нее нет выбора.