Уродливая любовь

Рейчел молит меня остаться. Отец подталкивает меня к двери, и я выпускаю ее руку.

– Побуду пока у Иэна. Я люблю тебя.

Мои слова окончательно выводят папу из себя, и он бьет меня кулаком в лицо. Отдергивает руку и смотрит на нее, словно не меньше моего потрясен тем, что сделал.

Я выхожу за порог, и папа захлопывает за мной дверь.

Отец меня ненавидит.

Я сажусь в машину. Смотрю в зеркало. Из губы сочится кровь.

Ненавижу отца!

Вылезаю из машины и иду к дому.

Папа бросается к двери. Я поднимаю перед собой руки. Не хочу его бить, но непременно ударю, если он еще раз до меня дотронется.

Рейчел за столом больше нет. Она у себя в комнате.

– Мне очень жаль, – говорю я папе с Лисой. – Мы не хотели, чтобы так вышло, но ничего не изменить, и нужно как-то с этим жить.

Лиса плачет. Папа обнимает ее.

– Я люблю ее. Люблю вашу дочь. Я позабочусь о ней и о ребенке.

Мы справимся…

Лиса не в состоянии поднять на меня глаза.

Они оба меня ненавидят.

– Лиса, все началось еще до того, как мы с вами познакомились. Я встретил Рейчел прежде, чем папа рассказал мне о вас. Мы пытались остановиться.

Это, естественно, ложь.

Папа делает шаг вперед.

– То есть это продолжалось все то время, что Рейчел жила в моем доме?

– Все началось еще до того, как она сюда переехала.

Теперь папа ненавидит меня еще больше. Он хочет меня ударить, но Лиса его удерживает. Говорит, они что-нибудь придумают. Она обо всем позаботится. Все будет хорошо.

– Поздно, – подаю голос я. – Срок слишком большой.

Я не жду, пока папа ударит меня снова. Бегу прочь – в комнату к Рейчел – и запираю за собой дверь.

Она кидается мне навстречу. Обвивает мою шею руками и плачет у меня на груди.

– Ну что ж, – говорю я. – Самое трудное позади.

Рейчел смеется сквозь слезы.

– Самое трудное не позади. Самое трудное – родить ребенка.

Я тоже смеюсь.

– Я так люблю тебя, Рейчел…

– Я так люблю тебя, Майлз… – шепчет она в ответ.

Глава двадцать третья

Тейт

Я так соскучилась по тебе, Майлз…

Я заедаю эти горькие мысли шоколадом. Миновало три недели с тех пор, как Майлз отвез меня домой. Три недели с тех пор, как я видела его последний раз. Рождество пришло и ушло, а я едва его заметила, потому что весь день была на работе. Позади осталось два четверговых матча, Майлз их пропустил. Наступил новый год. Начался очередной семестр.

А Тейт по-прежнему скучает по Майлзу…

Я беру со стола чипсы со вкусом шоколада и шоколадно-молочный коктейль и отношу на кухню, чтобы спрятать от того, кто стучит в мою дверь.

Это не Майлз. Это Чад и Таррин. Единственные, с кем я при своем сумасшедшем графике успела подружиться. Впрочем, общаемся мы больше из-за совместных занятий.

Я открываю, но в коридоре только Чад.

– А где Таррин?

– Ее попросили подменить кого-то в больнице. Она сегодня не придет.

Как только Чад входит в квартиру, дверь напротив открывается. На пороге возникает Майлз. Он видит меня и застывает как вкопанный.

На несколько мгновений его взгляд приковывает меня к месту, затем впивается в Чада у меня за спиной.

Чад многозначительно смотрит на меня и вежливо уходит вглубь квартиры со словами:

– Я подожду в спальне.

Очень мило с его стороны оставить меня наедине с парнем из квартиры напротив… Однако известие о том, что Чад будет ждать меня в спальне, – явно не то проявление вежливости, на которое рассчитывал Майлз. Он делает шаг назад, опускает глаза и захлопывает дверь.

Лицо при этом у него такое, что в желудке у меня все переворачивается. Приходится напомнить себе, что это его выбор. Мне не в чем себя упрекнуть, даже если он неправильно понял происходящее. Однако моя беззвучная проповедь не избавляет от вины.

Я иду в спальню, опускаюсь на кровать. Чад садится за стол.

– Странный какой-то, – замечает он, взглянув на меня в упор. – Прямо страшно выходить из квартиры.

– Не беспокойся. У Майлза свои тараканы в голове, но меня это уже не касается.

Чад кивает и больше вопросов не задает. Кладет себе на колени методичку и забрасывает ноги на кровать.

– Таррин уже сделала выписки из второй главы, так что, если возьмешь третью, я займусь четвертой.

– Договорились.

Я откидываюсь на подушку и делаю конспект нужной главы. Сама не понимаю, как мне удается сосредоточиться, ведь в голове у меня лишь Майлз и то выражение, которое застыло на его лице, когда он захлопнул дверь.

Я причинила ему боль.

Значит, теперь мы квиты.

* * *

Мы с Чадом обменялись конспектами и ответили на вопросы к каждому параграфу, потом сделали копии. Конечно, когда три студента распределяют между собой задания и делятся ответами, это жульничество, но какая, на фиг, разница? Я и не утверждала никогда, что идеальна.

Чад немного нервничает из-за Майлза, я стою на пороге и провожаю его до прибытия лифта. Если честно, я тоже немного переживаю.

Потом иду на кухню и выгружаю из холодильника все, что там осталось.

Готовить не хочу, потому что Корбин вернется только ночью. Не успеваю выложить на тарелку еду, как раздается стук и входная дверь распахивается.

Только Майлз стучит и входит одновременно…

Спокойно…

Спокойно, спокойно, спокойно…

Спокойно, черт побери!