Уродливая любовь

Майлз улыбается, но это не та улыбка, которую я так любила. Теперь он улыбается настороженно, и я спрашиваю себя: не моя ли это вина? Не ответственна ли я за его грусть? В нем столько печали…

Майлз берет с журнального столика нашу с Брэдом фотографию и внимательно ее рассматривает.

– Ты его любишь? – спрашивает он, продолжая разглядывать снимок. – Так же, как любила меня?

Спрашивает не с горечью или ревностью, а с любопытством.

– Да, так же сильно.

Майлз ставит фотографию на место, но все еще смотрит на нее.

– Как? – шепчет он. – Как тебе удалось?

На мои глаза наворачиваются слезы, потому что я отлично понимаю, о чем он. Я задавала себе тот же вопрос, пока не встретила Брэда. Не верила, что снова смогу полюбить – что снова захочу полюбить. Зачем ставить себя в положение, в котором вновь можешь испытать такую боль, что начинаешь завидовать мертвым?

– Хочу тебе кое-что показать.

Я встаю и протягиваю Майлзу руку. Мгновение он настороженно смотрит на меня, затем его пальцы переплетаются с моими.

Мы подходим к двери, и я берусь за ручку. На сердце тяжело. В душе поднимается все то, что мы пережили вместе, но я знаю, что должна позволить прошлому всплыть на поверхность, если хочу помочь Майлзу. Я открываю дверь и вхожу внутрь, ведя его за собой.

Как только мы в комнате, Майлз крепче стискивает мою руку.

– Рейчел… – шепчет он, словно молит остановиться.

Пытается высвободить ладонь, но я удерживаю его и подвожу к кроватке.

Майлз покорно стоит рядом, и я чувствую его внутреннюю борьбу. Он не хочет здесь находиться.

Майлз быстро выдыхает и смотрит на нее. Тяжело сглатывает и делает еще один медленный выдох. Свободной рукой берется за борт кроватки – так же крепко, как держит другой меня.

– Как ее зовут? – шепотом спрашивает он.

– Клэр.

Все его тело реагирует на мой ответ. Плечи начинают содрогаться. Он хочет задержать дыхание, но не может. Ничто не способно избавить Майлза от тех чувств, которые он сейчас испытывает, поэтому я просто позволяю ему их прожить. Он выдергивает у меня руку и прикрывает рот, чтобы скрыть невольный вздох. Затем разворачивается и стремительно выходит из комнаты. Я за ним.

Майлз прислоняется к стене и сползает на пол. По лицу текут слезы. Он даже не пытается их скрыть. Запускает руки себе в волосы, откидывает голову назад и смотрит на меня.

– Это… – бормочет он, указывая на дверь детской. Несколько раз пытается закончить фразу и наконец произносит: – Это же его сестренка. Рейчел… ты подарила ему сестренку…

Я опускаюсь рядом. Одной рукой обнимаю Майлза за плечи, другой глажу по волосам. Он прижимает ладони ко лбу, закрывает глаза и тихо плачет.

– Майлз… – я не пытаюсь скрыть звучащих в моем голосе слез. – Взгляни на меня. – Он поднимает голову, но в глаза мне не смотрит. – Прости, что я тебя обвиняла. Ты ведь тоже его потерял. Я просто не знала другого способа справиться с тем, что случилось.

Мои слова окончательно сокрушили Майлза. Мне совестно, что я шесть лет ждала, прежде чем их произнести. Он крепко обнимает меня и долго-долго держит в объятиях, пока наши души не впитывают все извинения и взаимное прощение. Наконец остаемся только мы. Слез больше нет.

Я бы солгала, если бы сказала, будто никогда не думала о том, что с ним сделала. Я вспоминаю об этом каждый день. Но мне было тогда всего восемнадцать, и после той ночи ничто не имело для меня значения.

Ничто.

Я просто хотела все забыть, но каждое утро, когда просыпалась и не чувствовала рядом Клейтона, винила Майлза. Винила в том, что он спас меня, хотя мне не за чем больше жить. В глубине души я знала, что Майлз сделал все что мог. Понимала, что он ни в чем не виноват. Но в то время я не была способна ни здраво рассуждать, ни прощать. Я верила, что вообще ни на что не способна – только испытывать боль.

Чувство это не покидало меня более трех лет.

Пока я не познакомилась с Брэдом.

Не знаю, кого встретил Майлз, но знакомая борьба во взгляде говорит: кто-то у него есть. Такую же борьбу я видела всякий раз, как смотрела на себя в зеркало. Потому что не была уверена, способна ли снова полюбить.

– Ты ее любишь? – спрашиваю я. Мне не обязательно знать ее имя. Он здесь не потому, что до сих пор влюблен в меня. Он здесь потому, что разучился любить.

Майлз со вздохом кладет подбородок мне на макушку.

– Боюсь, я на это не способен.

Он целует меня в голову. Я закрываю глаза и слушаю биение его сердца. Сердца, которое, как ему кажется, не способно любить, а на самом деле любит слишком сильно. Он любил так сильно, а та ночь все у нас отняла. Изменила наш мир. Изменила его сердце.

– Я все время плакала. Все время. В ванной. В машине. В постели. Всякий раз, как оставалась одна, я плакала. Первые пару лет моя жизнь состояла из сплошного горя, которое было не сокрушить ничем, даже отдельными счастливыми мгновениями.

Майлз стискивает меня в объятиях, как бы говоря, что понимает. Прекрасно понимает.