Читаем Уродливая правда полностью

Уродливая правда

Я заплакала и напомнила ему о Себастьяне и Уильяме. Отец не имел ни малейшего представления о том, как меня убивает такая долгая разлука с ними: «Каждый проведенный здесь день был изощренной пыткой. Я должна увидеться с детьми. Мне плевать на славу. Она меня никогда не волновала. Я никогда не понимала, почему люди так зациклены на мне, но ты прав: я не любила негатив в свой адрес и на протяжении последних нескольких лет мне было тяжело справляться. Но эта тюрьма, как бы я ее ни ненавидела, открыла мне глаза. Ты должен меня отпустить».

Отец покачал головой: «Прости. Я не могу. Ты понятия не имеешь, какое на меня оказывается давление. Мелли, весь мир смотрит на меня. Ты даже не представляешь, каким испепеляющим будет взгляд общественности, если ты выйдешь отсюда».

Я запаниковала. Я предполагала, что в планах отца было держать меня взаперти до конца моих дней, но услышать, как он говорит это вслух… Кошмар. Отец подошел ближе, но я предупредила его, чтобы он отошел. Его лицо налилось красным цветом, ярко-красным, и он начал потеть. Я видела, как с его волос капал пот. Я пошла к нему, до белых костяшек сжав в руках вилку, и от этого усилия меня затрясло.

И затем… Словно мое тело больше мне не принадлежало. Словно я летела сверху и наблюдала за происходящим. Я почувствовала жар, как накопленная злость взрывается внутри меня. Я сделала шаг вперед, и теперь уже отступал отец, задев стол. Где-то секунду мы стоял, и я пристально смотрела ему в глаза. Его вгляд был полон жестокости и льда. Он настолько же решительно был настроен оставить меня здесь, как я – покинуть это место. Меня подхватила волна энергии, и я бросилась вперед с вилкой в вытянутой руке и попала ему в открытую часть шеи.

Отец неловко отступил и поднял левую руку, словно хотел проверить рану, хотя крови почти не было. Затем он упал на пол. У него были открыты глаза, но в них ничего не отражалось, и я поняла, что он умер.

Затем я развернулась и побежала, по крайней мере попыталась (ноги-то по-прежнему в кандалах). Я бежала прямиком к деревьям на границе сада. Я видела ворота и знала, что могу их перелезть. Все это время, я ждала, что чья-то рука меня схватит и затащит обратно, но никто не пришел. Я бежала и бежала, а когда наконец добралась до ворот, из-за кандалов и слабости мне было сложно на них забраться, но я все равно полезла. Я ни секунды не обращала внимания на занозы и царапины. Я лезла к своей цели.

Я упала на землю с другой стороны забора, где меня не ждало ничего, кроме утесов и моря. Я заплакала. Меня охватило чувство безнадежности, потому что я не сомневалась, что кто-то придет и уведет меня обратно. Я представляла себе Себастьяна и Уильяма. Я представляла себе их смех, думала о том, что если буду ползти вперед, то встречусь с ними.

Не знаю, как долго я шла, пока не увидела туристов. Они тут же подбежали ко мне, и слава богу, меня узнала женщина. Она начала тараторить про документальный фильм, потом плакать и повторять: «Спасите Мелани», – и я тоже начала плакать. Они позвонили 999, приехала «скорая», вот и все.

Инспектор Пола Бейкер: Благодарю вас, Мелани. Я знаю, вам было непросто вновь переживать эти воспоминания.

Мелани Лэнг: Он умер?

Инспектор Пола Бейкер: Ваш отец? Да. Мои соболезнования.

Мелани Лэнг: Не стоит.

Инспектор Пола Бейкер: Будет проведено вскрытие, однако, по предварительному заключению, у него произошла остановка сердца. Если вы не возражаете, я задам вам еще несколько вопросов.

Люси Уинн: Знаете, я возражаю. Мой клиент рассказала вам обо всем, что произошло. Она очевидно устала, и ей требуется отдых. Предлагаю перенести остальные вопросы на потом.

Инспектор Пола Бейкер: Без проблем. Прошу прощения, у меня есть бумаги, которые Мелани должна подписать. Это ненадолго.

Люси Уинн: Мелани, вы молодец.

Мелани Лэнг: Спасибо. Все, закончили? Я могу идти?

Люси Уинн: Да. Мелани, вы свободны. Финн и дети ждут вас у рецепции. Вы можете идти домой. Вы свободны.

Мелани Лэнг: [Сквозь слезы] Спасибо. Спасибо.