Уродливая Вселенная. Как поиски красоты заводят физиков в тупик

«Да, это верно, – говорит Вайнберг. – И я полагаю, что в итоге математическая согласованность не будет достаточно сильным требованием, чтобы выявить единственно возможную теорию. Думаю, в лучшем случае мы можем надеяться найти теорию, уникальную в том смысле, что она будет единственной математически согласованной теорией, которая к тому же будет богатой, с массой эффектов, и особенно – допускающей возможность возникновения жизни».

«Видите ли, – продолжает он, – я убежден в том, что вы правы: математической согласованности недостаточно, поскольку мы можем наизобретать теорий, которые будут, по нашему мнению, математически согласованны, но точно не будут описывать реальный мир. Мне нравится теория с одной-единственной частицей, которая ни с чем не взаимодействует, сидит себе в пустом пространстве, и ничего с ней никогда не происходит. Эта теория математически согласованна, но не слишком-то интересна и богата. И может, реальным миром правит единственная математически согласованная теория, которая допускает существование яркого мира, множества явлений, богатой истории. Но мы очень далеко от того, чтобы прийти к такому заключению».

Представьте, что нам это удалось. Вообразите: физики-теоретики доказали, что есть только один, исчерпывающий закон природы, который мог создать нас. Наконец-то все обрело бы смысл: звезды и планеты, свет и тьма, жизнь и смерть. Мы познали бы причину всех до единой случайностей, осознали бы, что не могло быть иначе: не могло быть лучше, не могло быть хуже. Мы были бы на равных с природой, имели бы право взглянуть на Вселенную и сказать: «Я понимаю».

Это давняя мечта – отыскать смысл в том, что кажется бессмысленным. Но дело тут не только в обретении смысла. Случись такой прорыв – и физики-теоретики станут арбитрами истины. Вооруженные знанием того, как соблюдается естественный закон, они возьмутся и за другие науки, высвобождая открытия, до сих пор спрятанные от нас пеленой тайны. Физики-теоретики изменят мир. Станут героями. И наконец-таки смогут вычислить массу бозона Хиггса.

Я понимаю, в чем тут притягательность. Но не могу уразуметь, почему выведение единого закона природы – это нечто большее, нежели просто мечта. Вряд ли для того, чтобы к ней приблизиться, стоит использовать естественность в качестве ориентира. А какая есть альтернатива? Вайнберг выразил надежду, что существует единственная «математически согласованная теория, которая допускает существование яркого мира». Однако найти согласованную теорию, которая бы не противоречила наблюдениям, легко: просто используйте теорию, которая не дает предсказаний. Не может быть, чтобы он имел в виду это, думаю я. И говорю: «Тогда нужно, чтобы теория обладала неплохой предсказательной силой – чтобы служить источником параметров, необходимых для сложной атомной и ядерной физики».

«Не знаю, – говорит Вайнберг, пожимая плечами. – Возможно, верная теория допускает возникновение множества больших взрывов на ранней стадии развития Вселенной. В этих разных больших взрывах, происходящих одновременно, физические константы сильно различаются, и мы никогда не сумеем предсказать, какие они в других больших взрывах, изнутри нашего. Это все равно что пытаться предсказать расстояние от Солнца до Земли из чисто теоретических соображений. Очевидно, что существуют миллиарды планет и все они располагаются на разных расстояниях от своих звезд – на расстояниях, которые можно даже не надеяться предсказать. Не исключено, что больших взрывов вообще неограниченное количество. И значения физических констант в нашем Большом взрыве такие, какие просто случайно пришлись на него».

«Все это досужие домыслы, – добавляет Вайнберг. – Мы не знаем, правда ли хоть что-то из этого. Но как логическая возможность такой сценарий точно имеет право на существование. И есть физические теории, допускающие подобные сценарии».

Безграничные возможности

Вы – один из примерно семи миллиардов человек на этой планете. Наше Солнце – одна из примерно ста миллиардов звезд Млечного Пути. Млечный Путь – одна из примерно ста миллиардов галактик в нашей Вселенной[62]. Возможно, существуют и другие вселенные, все вместе составляющие «мультивселенную». Вы думаете, чего уж тут такого? А ведь на настоящий момент это самая спорная идея в физике.

Космолог Пол Стейнхардт называет идею мультивселенной «вычурной, неестественной, непроверяемой и, наконец, опасной для науки и общества»⁷². По словам Пола Дэвиса, это «лишь безыскусный деизм, обряженный в одежды научного языка»⁷³. Джордж Эллис предостерегает, что «сторонники мультивселенной… неявным образом переопределяют понимаемое под словом “наука”»⁷⁴. Дэвид Гросс считает, что «тут попахивает ангелами»⁷⁵. С точки зрения Нила Турока, это «полнейшая катастрофа»⁷⁶. Популяризатор науки Джон Хорган сетует, что «теории о мультивселенной не есть теории – это научная фантастика, теология, построения, созданные воображением и не стесненные доказательствами»⁷⁷.