«Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война

Беседа продолжалась. Бонне изложил Лукасевичу еще ряд позиций, скажем, объяснил (точнее — попытался, ибо тогдашним польским дипломатам что-либо объяснять с рациональных позиций было проблематично), какую роль для защиты самой же Польши мог сыграть столь нелюбимый в Варшаве советско-французский пакт. И по новому кругу: «Осветив таким образом проблемы Советской России, министр Бонне перешел к вопросу о нашем меньшинстве в Чехословакии. Он проявил при этом не только беспокойство, но также и известное раздражение», — докладывал польский посол Беку.

Бонне был возмущен тем, что Польша, состоящая в союзе с Францией, играет на стороне агрессора — Гитлера — против другого французского союзника — Чехословакии: «Вопрос о польском меньшинстве в Чехословакии не является аналогичным вопросу о немецком меньшинстве как с точки зрения количества населения, которое принимается в расчет в обоих случаях, так и ввиду того, что польское меньшинство интересует государство, связанное с Францией союзом. Кроме того, это меньшинство находится на территории дружественного Франции государства». И, заметил Бонне, «было бы в высшей степени досадно и непонятно, если бы польские требования в вопросе о меньшинстве создали такую ситуацию, которая привела бы к новому обострению положения, чего следует ожидать в момент разрешения вопроса о Судетах».

Вопросу о польском меньшинстве, продолжал глава МИД Франции, «французское правительство придает большое значение, ибо постановка этой проблемы Польшей затрудняет напряженные переговоры с Гитлером, вредит франко-английским усилиям, направленным к мирному разрешению конфликта, могущего возникнуть между Германией и Чехословакией». Но главное: «В высшей степени неприятным и опасным является уже одно то, что г-н министр (т. е. Бек. — С. Л.) не только отказывается сделать в Берлине демарш, в котором французское правительство так заинтересовано, и отказывается уточнить позицию Польши в случае франко-германского конфликта, а еще сверх этого выдвигает новое требование, причем в такой острой форме, что это чревато новыми трудностями и новыми опасностями».

Иными словами, «союзник Франции» Польша — перед лицом вполне вероятного конфликта между Францией и Германией из-за Чехословакии — вместо того, чтобы подтвердить свои союзнические обязательства и тем если не охладить вовсе, то хотя бы поумерить пыл Гитлера, обостряет ситуацию, осложняет положение Парижа, выдвигая требования, аналогичные германским.

Когда Бонне в третий раз заговорит о неконструктивной позиции Польши в вопросе о нацменьшинстве, в частности, попросит, чтобы Варшава хотя бы перенесла решение проблемы польского меньшинства на более поздний срок — после разрешения вопроса с Судетским кризисом, Лукасевич, как он напишет Беку, «прервал его» и выложил кипу польских претензий на этот счет. Мол, этот вопрос не новый, «и за все это время пражское правительство ничего, кроме обещаний, не сделало для разрешения его» (как будто сама Польша обеспечила реализацию прав проживающих в ней нацменьшинств! — С. Л.).

Польский посол категорически отверг пожелание Парижа, чтобы Польша не выступала в этом вопросе единым фронтом с Гитлером: «Ни в коем случае мы не можем допустить даже на один момент того, чтобы проблема польского меньшинства была разрешена после разрешения вопроса о судетских немцах. Эта проблема должна быть разрешена одновременно и в полной аналогии с разрешением вопроса о немцах», — заявил Лукасевич.

Дипломат наговорил много чего еще, в частности, попенял Франции, что та не задействовала влияние французского правительства на Прагу по проблеме чехословацких поляков. Сослался на польское общественное мнение, которое «не поймет» политики, что предлагает Польше Франция, «и не согласится с ней» (кто ж его формировал, польское общественное мнение, в шовинистическом духе! — С. Л.). И, кроме прочего, высказал следующую «адекватную» мысль в поддержку позиции Гитлера: «Разрешением проблемы судетских немцев кончится то напряжение, в котором мы живем».

Под конец беседы Бонне еще раз поднимет эту тему, по сути повторив прежние претензии в адрес Польши, но уже сопроводив замечанием, что и французское общественное мнение не понимает позиции Варшавы: «Общественное мнение Франции переживает большое разочарование в связи с позицией Польши, и, несомненно, оно было бы в высшей степени потрясено, если бы ему стало известно, что Польша не только отказалась сделать демарш в Берлине и уточнить свою позицию в случае франко-немецкой войны, но и готова еще более ухудшить обстановку, выдвигая свои требования в очень острой форме. Необходимо соблюдать осторожность. Было бы очень желательным, чтобы польское правительство нашло соответствующую форму для подтверждения того, что оно принимает участие в усилиях, направленных к мирному разрешению конфликта, а также высоко ценит их»[462].

Но все бесполезно. Польша уже сделала свой выбор — играть на стороне Гитлера, и отказываться от него не собиралась несмотря ни на какие просьбы и уговоры.