«Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война

Эти круги, сообщал Рачиньский Беку 19 мая, «настойчиво выступают за англо-франко-советский союз», да еще и недовольны английским правительством из-за того что «его тактика по отношению к Советам строится с учетом польских требований». Но, бодро рапортовал посол Польши в Великобритании, ему удалось «успешно оградить имя Польши от использования его во внутриполитической игре англичан».

До польских дипломатов, как видим, даже не доходила вся степень опасности, которая нависла над Европой (и над Польшей в первую очередь!). Они полагали, что Черчилль, Синклер, Ллойд Джордж и др., требующие во чтобы то ни стало найти общий язык с СССР, просто играют во внутрибританские политические игры[644].

31 мая 1939-го, выступая на сессии Верховного Совета СССР с докладом «О международном положении и внешней политике СССР», Молотов посылает более чем прозрачный сигнал — если Москве не удастся договориться с западными демократиями, то она не станет замыкаться только на этом направлении в поисках ответов на вызовы своей национальной безопасности.

«Ведя переговоры с Англией и Францией, мы вовсе не считали необходимым отказаться от деловых связей с такими странами, как Германия и Италия. Еще в начале прошлого года по инициативе германского правительства начались переговоры о торговом соглашении и новых кредитах… Наркомвнешторг был уведомлен о том, что для этих переговоров в Москву выезжает специальный германский представитель г-н Шнурре. Но затем… эти переговоры были поручены германскому послу в Москве г-ну Шуленбургу и… прерваны ввиду разногласий. Судя по некоторым признакам, не исключено, что переговоры могут возобновиться» (выделено мной. — C. Л.)[645]. А переговоры о торговом соглашении легко могут перейти к политическим договоренностям.

Было над чем задуматься Западу. И в первую очередь — полякам! Ведь Польша еще на рубеже 10—20-х гг. своими территориальными захватами на западе и востоке заложила такую хорошую основу для германо-советской дружбы, нацеленной на возврат земель, которые поляки отторгли от Германии и Советской России, пользуясь временной слабостью последних!

2 июня СССР предлагает очередной проект соглашения, в котором гарантии распространяются на Бельгию, Грецию, Турцию, Румынию, Польшу, Латвию, Эстонию и Финляндию. При этом механизм приведения взаимопомощи в действие предполагался как немедленный, без каких-либо консультаций или прохождения процедурных вопросов в Лиге Наций. Договор, по мнению СССР, должен был заключаться одновременно с военной конвенцией, в которой бы четко прописывались формы и размеры взаимной помощи[646].

В ответ англичане направляют в Москву мидовского чиновника Уильяма Стрэнга. Его миссия заранее была обречена на провал. И не в последнюю очередь из-за позиции Польши.

Как только в Варшаве узнали об отъезде Стрэнга в советскую столицу на переговоры с Молотовым, 9 июня в Лондон полетела срочная телеграмма со следующими инструкциями Бека Рачиньскому:

«В связи с отъездом Стрэнга в Москву прошу заявить в Форин-офис, что через Париж нам стало известно содержание советского ответа на последнее предложение и что наша точка зрения остается прежней, а именно:

1. Мы не можем согласиться на упоминание Польши в договоре, заключенном между западными державами и СССР.

2. Принцип оказания Советским Союзом помощи государству, подвергшемуся нападению, даже без согласия этого последнего, мы считаем в отношении Польши недопустимым, в отношении же прочих государств — опасным нарушением стабилизации и безопасности в Восточной Европе»[647].

Парадокс: требовалось еще согласие Польши, чтобы оказать ей помощь в случае нападения на нее! При этом такого согласия Польша давать категорически не желала, когда речь шла о советской помощи.

О чем могли предметно говорить в такой ситуации Англия, Франция и СССР? Ни о чем. Польское руководство выбивало всякую основу из-под возможного англо-франко-советского соглашения по противодействию агрессии в Европе.

Гитлер мог потирать руки от удовольствия: иметь таких неадекватных врагов, как Польша — и друзей не надо! Даже перестав быть союзником третьего рейха, наоборот, превратившись в потенциальную жертву Германии, Польша тем не менее продолжала работать на его, Гитлера, политику! Как и в прежние годы, она срывала международные усилия по выстраиванию коллективного фронта против агрессии, облегчая таким образом нацистам реализацию их захватнических планов.

«Одетые в столь и броню, ведомые Рыдз-Смиглы, мы маршем пойдем на Рейн…»

В 1939 году в руках Польши была судьба Европы. Ее позиция оказалась решающей в достижении согласия между Англией, Францией и СССР. Варшаве всего и требовалось, что согласиться принять советскую помощь и предоставить коридор для советских войск в случае войны. От польского ответа на вышеуказанные и очевидные с точки зрения противодействия агрессии вопросы зависело — быть Второй мировой войне или нет.