Урок ловиласки

Ее открывшиеся глаза мелко моргнули, тело, вспомнившее о наготе, согнулось пополам, вздымая колени к груди, но моя хватка не ослабла, даже сделалась крепче. Антонина оказалась у меня на руках, прижатая к груди.

Она пугливо замерла на полувздохе… и медленно выпустила воздух. От былого сарказма не осталось следа. Язвительности и ехидству не нашлось места в чем-то новом, что возникло между нами. Царевна прислонилась всей ледяной поверхностью, обдавая знойно-морозной, до мурашек по коже, обволакивающей волной возбуждения. Анаконды рук оплели шею. Губы нашли свою цель, языки встретились и зашлись в шаманском танце. Неведомые образы заплясали вокруг внутреннего костра. Били бубны. Летели искры. Дым ощущений застил глаза.

Это было безумно. Бездумно. Бездонно. Я дрожал. Девушка чувствовала мою дрожь и наслаждалась этой дрожью, которую вызвала сама. Колдовство момента породило ощущение чуда: простого, но небывалого. Абсолютная нереальность. Другой мир. Параллельная Вселенная. Непонятная, но прекрасная сказка.

Словно спрут поймал добычу. Уже не я держал Антонину, а она висела на мне, оплетя холодными влажными щупальцами, и мучимый впечатлениями фитилек неудержимо превращался в факел.

«Что ты делаешь?» — вопросил меня мозг.

«Я? Я это… Так, ничего», — замялся застигнутый врасплох организм.

«Если это ничего, то я — спинной!» — обиделся и презрительно отвернулся мозг.

— А теперь — обещанный полет! — оторвавшись, объявил я и со всей силы кинул царевну через себя.

Взгляд проводил переместившееся в жидкую среду твердо-мягкое тело. Громкий шлепок, океан брызг, и ошалелое, но безмерно довольное лицо с круглыми, как у тюленя, глазами вынырнуло из пучин.

— Чапа, я летала! Нет, я летаю! — Ликующая царевна вновь бросилась ко мне.

Требовательные губы опять нашли губы, сверкнув промчавшимся от одного к другому электрическим разрядом.

— Все, — проговорил я, вновь отрывая от себя приятную на ощупь особу. — Надо идти.

— Неправда. — Она встала столбом. — Не надо.

— Пора, — переиначил я.

Девичье лицо спряталось за гривой мокрых волос.

— Если с Томой не сложится, — прошептала Антонина, делая шаг к сближению, — станешь моим невестором?

О, как. Ну и денек.

— Первым мужем? — буркнул я, машинально отступая.

Очарование момента схлынуло опорожненным бачком в унитаз.

— Потом и мужем, — невинно согласилась Антонина.

Пышный силуэт вырисовывал передо мной емкие заманчивые перспективы. Флюидами влечения можно было наполнить еще одно озеро, а разыгравшаяся фантазия накрыла берег туманом-дурманом.

— Прости. — Я взял ее за руку и повел к берегу. — На этот случай у меня очередь. Просили не занимать.

Вот так. Не получается у меня смешивать нужное с желанным, в самый неподходящий момент всегда просыпается совесть и портит обе возможности. Что обидно — потом именно она оказывается права, неоднократно обруганная и посланная в дальний пеший поход. Вопрос: чего же спала, когда все только затевалось?!

На подходе к костру, где сразу прекратились разговоры, я привычно прикрылся ладонью. Антонина, которую так и вел за руку, даже не подумала о подобном. Опаляя окружающих аурой морозной влаги, она присела, молча втиснувшись в промежуток между Любавой и Александрой. Ученицы подвинулись и, поджав губки, отвернулись.

— Не пора ли спать? — громко выдал я риторическое.

Кто хотел спать, уже легли, остались только неисправимые романтики, которые не желали тратить бесподобную ночь у костра на обычный сон.

— Как хотите, — сказал я, укладываясь с краю протянувшегося по поляне ветвяного лежака.

Благодаря его размерам сегодня не будет тесно. И холодно не будет, спасибо костру.

Замечательно. Я закрыл глаза.

Или не замечательно? — пытался оспорить вредный организм, но его глупые поползновения я задушил на корню.

Разбудили безумные ощущения. Царила ночь. Все уже спали. Почти все. Лежавшая ко мне спиной Варвара притерлась круглой мягкостью. Физиологический ответ ей передавался отлично, но, так и не ощутив радостного психологического, этого встречного движения, душевно-чувственного порыва, она грустно отодвинулась. Донесся вздох.

— Причина во мне? — вопросил едва слышный шепот. — Ты именно меня не хочешь?

— Хочу, — убито сообщил я. — Но люблю другую.

— Разве это мешает?

— Категорически. Отвергает саму мысль.

— А Антонина? Вы разве не…

— Не.

— Но вас так долго не было.

— Мы — не, — жестко повторил я. — По тому же поводу. Любить можно разными местами. Я предпочитаю сердце.

Она ничего не сказала.

— Обижаешься? — Я с дружеским сочувствием пожал ее плечо. — Не надо. Ты же ни при чем.

Варвара резко повернулась:

— Вот это и обидно.

Помолчав, она глухо прибавила:

— Прости, я не обижаюсь.

И, еще тише, практически неслышно:

— Завидую.

Она закрыла глаза. И я закрыл. Как оказалось, ненадолго.

Часть вторая

Все это произошло почти только что по меркам нормального человека. Здесь, увы, таких не водилось. Не минуло и нескольких часов, а меня распяли на земле, прижали всем, чем прижалось, и измывались, устроив пытку удовольствием. Кто бы сказал еще вчера, что такое возможно. Я бы посмеялся. Ха-ха. Думаете, не смешно?