Урок возмездия

Я выдыхаю и заставляю себя открыть дверь. Эллис ждет меня внизу, уже в маске. В тусклом свете она видится худым черным скелетом, с нечеловеческим черепом и дырой вместо рта. Трудно представить, что в глубине этих пустых глазниц существует душа. В ковене Марджери нам говорили, что, когда посвященный надевает маску, его душа покидает тело; ее место занимает дух ведьмы из Дэллоуэя. Одной из Пятерки.

Я прижимаю руку к груди, в мою ладонь стучится сердце. Мое сердце?

Или чье-то иное?

Это ошибка.

Что, если Марджери хочет именно этого? Ее дух мог наблюдать за мной, терпеливо ожидая случая, чтобы сломить мою волю. И она смогла бы овладеть мною, когда я не защищена, уже одной ногой во тьме. Она бы заставила меня плясать под ее дудку. Убивать, пока мертвые не будут довольны. Погибнуть, чтобы ее призрак смог обрести покой.

Может быть, меня никогда и не преследовали призраки. Возможно, всё это время и Марджери, и Алекс знали, что им не придется охотиться на меня.

Они знали, что я приду искать их сама.

Темнота дает ощущение близости, важности. Мы идем сквозь нее словно привидения, молча – мы становимся частью Годвин-хаус, проросшими из неровного пола и темных углов потомками и дочерями ведьм, умерших несколько веков тому назад.

И вот мы уже вне дома, в лесу, заходим по тропе ведьм так далеко, что дом проваливается в раскрытый зев ночи, и тьма под деревьями такая плотная, что даже наше дыхание звучит приглушенно. Где-то рядом ухает сова, предупреждая о нашем приближении. Греки верили, что ведьмы могут превращаться в сов, чтобы преследовать своих жертв. Я постоянно думаю о том, что увидела Эллис в моей чашке: птицу, опасную ситуацию.

– Они не придут, – говорю я, когда мы доходим до поляны. Кажется, что лес, голодный и зубастый, приблизился к нам. Я снимаю маску; я больше не могу чувствовать себя полуслепой и не знать, что происходит вне поля зрения.

– Они придут, – отвечает Эллис.

Я не верю ей, но все равно готовлюсь. В моей сумке есть всё, что нужно, извлеченное из дыры в стенке шкафа: свечи и благовония, флакон с кровью козла, которую я купила в городе у мясника.

Услышав треск ветки, я резко выпрямляюсь, почти готовая увидеть ее, Алекс. Но это всего лишь Каджал, появившаяся из-за деревьев, с грязным пятном на коленке и недовольным выражением лица.

– Морроу, – говорит она. – Что ты здесь делаешь?

Я понимаю, что она замечает Эллис, по тому, как напрягается ее спина, и Каджал рефлекторно отступает на полшага назад. Я оборачиваюсь в тот самый момент, когда Эллис снимает с лица козлиную маску.

– Это я, – говорит она.

– Что за хрень, Эллис!

Эллис вытаскивает из кармана портсигар. Она довольно долго молчит, закуривает и выдыхает дым к звездам, затем говорит:

– Я объясню, когда придут остальные.

Я торчу между ними – Эллис, бледной и невозмутимой, и Каджал, переминающейся с ноги на ногу и явно обдумывающей, не вернуться ли в Годвин. Но нет. Она остается, наблюдая в настороженном молчании, как я заканчиваю строить круг из свечей и черных турмалинов. Может быть, Эллис права – нет никакой опасности от Марджери или ее родственников, – но все равно под защитой кристаллов я чувствую себя лучше.

Клара и Леони появляются в течение следующих пятнадцати минут, Леони идеально причесана, совсем как кандидат в президенты, словно она приехала в лесную чащу на такси, а не тащилась по сучьям и камням. Клара выглядит довольно потрепанной, но не жалуется. Она, наверное, очень рада, что ее вообще позвали.

Эллис стоит рядом со мной, сжимая пальцами мой локоть: бережно, успокаивающе. Не думаю, что она осознает, насколько мне необходима сейчас такая поддержка.

Леони узнает маску Эллис. Я определила это по тому, как она, увидев ее, чуть замялась, но не дрогнула: череп козла пугает меньше, если вы видели его раньше. Возможно, она одна из новеньких членов ковена Марджери, включенная туда, пока я гнила на больничной койке.

Если так, она знает, что я тоже была одной из сестер?

И что была отлучена от ковена?

– Эллис, – медленно, осторожно говорит Леони, – это что?

Эллис, докурив сигарету, уже надела маску обратно, но сейчас отодвигает ее от лица:

– Это маска, Шуйлер. А на что она похожа?

– Где ты взяла ее?

– У меня, – вмешиваюсь я. – Она взяла ее у меня. Я была частью… Эмм… – Я не могу сказать это вслух; пусть даже я была изгнана из ковена Марджери, чувствую, что связана его правилами. Леони не сводит с меня темный пристальный взгляд, твердый и проницательный. – Я дала ее, – говорю я.

– Я подумала, что мы могли бы немного поиграть, – произносит Эллис, наконец-то полностью отбросив маску и улыбаясь нам, своим послушницам, собравшимся для проповеди. – Я полагаю, вы слышали про Пятерку из Дэллоуэя.

Все кивнули.

– Твоя книга о них, – отважилась Клара. – О ведьмах.

– Верно. И вы знаете мой стиль – я методичный писатель. Говорят, что девушки из Дэллоуэя были ведьмами или по меньшей мере они проводили спиритические сеансы и произносили заклинания. Так что я тоже должна.