Уроки английского

Наверху раздались смех и подначки тому, кто уже пострадал, а потом опять на меня обрушился целый вал грязной и затейливой ругани. Луч фонаря метался, пытался все время освещать меня, а я не давала им этого и быстро скакала в этой тесной яме. Сверху сыпались комментарии по этому поводу и матюги. Страшные угрозы и грязные матюги в мой адрес. И что я такая и раз такая и что я должна, по их мнению, все делать не так, а ждать, пока они меня выедут. Наконец один из них, под смех других что-то там замыслил и следом, я не успела даже уклониться, как на меня полетели противные, вонючие брызги чьей-то мочи. Они загоготали и к слабенькой струйке, что пыталась облить меня, присоединились еще несколько. Я металась, прижималась и отскакивала, но все равно эти вонючие брызги замочили мое платье и попадали на голову, даже на лицо. Наверху надо мной бесновались и гоготали эти ублюдки, но пока они там, понимала я, мне можно еще на что-то надеяться и сопротивляться. Потом кто-то из них проявил свою незаурядную смекалку и сказал, что надо спуститься ко мне по лестнице. Вот тогда-то у меня все и похолодело внутри. Пока они ругались и вспоминали, где им можно было разжиться такой лестницей, я все сильнее понимала, что мне надо спасаться. Спасаться и немедленно. Именно сейчас, потому что, если они спустятся мне не спастись.

Они спорила, орали и наконец, один из них взял инициативу на себя и сказал, что он знает, где им взять лестницу. Они еще шумели, но я уже различила их затихающие грязные слова. Они уходили. Уходили за этой чертовой лестницей. И тогда, если они ее принесут мне, я.…

Я даже себе представить не могла, что они со мной станут делать, но что бы они не делали, это сводило меня с ума и просто парализовало мою волю. Я присела и завыла, обливаясь слезами. Потом свет внезапно пропал, и я услышала их голоса, которые, удалялись, постепенно затихая и все время эти страшные по своему содержанию и смыслу матюги.

Я заметалась. От осознания того, что меня сейчас будут иметь эти хриплые и гадкие, противные и мерзкие, матюгливые бомжи, я с нечеловеческими усилиями, напрягаясь вся, как будто бы в последний раз в своей жизни, стала отчаянно подпрыгивать, стараясь зацепиться пальцами за край проема. До сих пор я не делала даже таких попыток, особенно в кромешной тьме, а вот теперь, когда меня подгонял дикий, просто жуткий и животный страх, да и проем тот стал чуть виднеться в предрассветной тьме, я тут же решилась и стала подпрыгивать. Пару раз я доставала до края досок, но пальцы тут же, срывались. Я взвыла, от того, что очень ясно осознала, что мне придется с ними быть сейчас и для чего они ушли, что меня ожидает. От страха и дикого отчаяния я метнулась, взвилась вверх и вцепилась, схватилась мертвой, не отпускающей хваткой за доски и что было, сил выгнулась, качнулась и с размаху, услышав снова их приближающиеся голоса, подтянулась и, перевернувшись вокруг, стукнулась больно ногами об пол, но уже в самой комнате. В дверь уже кто-то толкался и влезал задом. В следующее мгновение я вскочила на ноги, с силой толкнула и сшибла кого-то, вылетела на улицу и потом, следом, оттолкнув, свалила сразу несколько бомжей, которые тащили лестницу и, не разбирая дороги и криков, я бросилась прочь.

Сзади еще доносились их грязные ругательства и проклятия, топот ног, а потом они сразу же исчезли. Я вылетела на какую-то улочку и тут увидела, в начинающем сереть утреннем воздухе, как на меня мчится, прыгая большими скачками огромная, просто ужасная собака.

– Мама!!! – Закричала я на этот раз звонко и еще отчаянней. Закричала и свалилась, сжалась вся в комок, закрываясь руками.

Но следом, со мной ничего не произошло. Собака промчалась, мимо и громко гавкая, раскатистым лаем исчезла за поворотом, откуда я только что, секундой тому назад, выбежала.

Услышала шаги рядом, и я в страхе, заливаясь слезами, ничего не различая из-за слез, подняла лицо, а потом.

– Наташа? Ты?

Все что угодно я могла услышать, но только не ее голос. Это говорила она, наша англичанка, Сашка, которая наклонилась надо мной и помогала мне встать.

– А собака? Куда, она делась? Она не укусит?

– Ах! Не бойся! Это же наш настоящий защитник, Бойтик. Это он нас разбудил. Что-то случилось? Что, бомжи? Теперь ничего не бойся, идем к нам. – Постой, постой! А как ты вообще тут очутилась?

И пока мы идем, я, ей сбивчиво, путаясь, в событиях и последовательности произошедшего со мной говорю, но все время оглядываюсь. Eще бы! Уж больно этот Бойтик, ужасен и страшен.

Глава 9. Проверка

Она ведет меня за собой и не побрезговала даже, взяла под руку, и только сейчас я замечаю, какая я вся грязная, страшная, не умытая. Она видит, что я все себя осматриваю и говорит.

– Ничего, ничего, сейчас придем и я тебя отмою. По-моему, баня еще теплая и осталась еще горячая вода. Вымоешься, отдохнешь. Идем, идем. Так ты говоришь, мама тебя ко мне послала, и ты заблудилась. И куда, куда ты провалилась?