Уроки атеизма

Но задумайтесь на секундочку, что, когда мы говорим о цивилизации, мы не можем оторвать ее от арифметики, от геометрии и от алгебры. И те, кто умиляется именно принятием изолированного от всей Европы особого вида письменности, которую нам, в общем, навязала церковь, не понимают, что мы на протяжении семисот лет были полностью отрезаны от всякой алгебры, геометрии, элементарной арифметики, словом, от математики в любых ее видах. Потому что с использованием славянской цифири – до появления в 1703 году первого русского учебника арифметики Леонтия Магницкого, где были робко введены в обиход арабские цифры, – естественно, никакая алгебра и никакая геометрия попросту были невозможны. Невозможно вычислить площадь поверхности куба или сферы, не говоря уже о том, чтобы записать таким образом постоянную Фарадея или какую-нибудь интерполяционную формулу Ньютона.

Важно понимать, что отсутствие арифметической письменности (а славянская цифирь ею по большому счету не является) полностью вырывает нацию и государство из контекста цивилизации. Можно еще, стиснув зубы, смириться с отсутствием Микеланджело. Можно с тихой грустью констатировать, что не было у нас Петрарок и Боккаччо, да и вообще не было литературы до XVIII века, кроме штампованных и по большей части плагиатированных и клонированных житий святых. Но отсутствие такой супернасущной вещи, как возможность считать, – это подлинная трагедия. Вас наверняка очень удивлял тот факт, что Московский Кремль является плодом архитектурного гения Пьетро Антонио Солари, а Успенский собор Кремля строил Аристотель Фиораванти? Да ничего удивительного – потому что ни одно здание, требующее сложных архитектурных расчетов, и не могло быть построено. Ведь даже самые талантливые русские люди того времени были начисто отрезаны от геометрии и алгебры, от всего того, что в Европе существовало уже на протяжении многих сотен лет, от того, что человечество изобрело несколько тысяч лет назад. Россия была полностью изолирована от такого важного, неизбежного, непременного вида знаний, как все, что связано со счислением и счетом.

Конечно, можно было этими странными значками и словесами обозначить какую-то незатейливую цифру, чтобы подсчитать количество разбившихся кирпичей или зарезанных курей. Но это не математика! И это огромная, серьезная проблема и очередное свидетельство того, за каким железным занавесом церковные идеологи того времени упрятали Россию, лишив ее возможности развиваться.

Урок 28. Православие в школе: что говорить детям

Итак, это все-таки произошло. Религия вторглась в школы. Возникает вопрос: что делать?

В сущности, выбор прост. Разумеется, противостоять, желательно через демонстрацию предельно твердой родительской позиции, и требовать оградить ребенка от религиозной пропаганды. И обратите внимание – попы хитры необыкновенно. Их интервенция в школы – это не всегда и не обязательно ОПК. Судя по письмам, которые я получаю, это очень часто замаскированные чуть ли не под краеведение, но тем не менее попытки религиозной пропаганды, монументально запечатленной прямо в учебниках. К примеру, в подмосковных школах существует учебник под названием «Духовное краеведение Подмосковья», со всеми этими бесконечными свечками, иконками, старушками и платочками. Но я повторяю: необходимо противостоять. И, как показывает опыт, та сторона, в общем, готова дрогнуть и немедленно идет на компромисс, трусит и начинает перекладывать вину на вышестоящие организации, то есть бороться можно.

Если же бороться по каким-то причинам невозможно, тогда уже вам предстоит разговор непосредственно с самим ребенком. Придется честно ему сказать, что его развитие, его будущее во многом приносят в жертву теоретической доходности некой странной организации под названием РПЦ. Поскольку никакого другого объяснения введения религиоведения в школах, кроме желания попов обеспечить себя парой-тройкой поколений покупателей свечек, не существует, то и мы, вероятно, должны быть предельно откровенны. Ребенку следует объяснить, что педагоги тоже бывают неумны, что они тоже бывают корыстны и трусливы и что они не понимают того, что преподают.

Разумеется, при этом придется пожертвовать как авторитетом отдельного педагога, так и школы в целом как общественного института, потому что, внушая презрение и недоверие к одному учителю, вы, безусловно, подрываете и авторитет школы. Ну что ж, пусть школа получит то, что она заслужила, – ведь, впуская в свои стены религию, она вступила в конфликт не только с развитием цивилизации, наукой, да и просто человеческой нормальностью. Она вступила в конфликт еще с тысячью великих теней. Эти тени при жизни были людьми предельно ядовитого остроумия, и думать, что они из-под мрамора своих гробниц не дотянутся до сегодняшних робких шкрабов – как называли когда-то школьных работников, – было бы предельно наивно. Дотянутся. И все то, что приготовила мировая культура для такого смехотворного сословия, как служители культа, теперь будет адресовано и школе.