Уроки без правил

— А вам, конечно, приспичило, — наконец что-то просекла бабушка. — И подвал, естественно, был открыт. Вот вы туда и направились.

— Ну, — кивнул я. — Только больше мне некогда разговаривать. Нам дали всего час на мытье и переодевание.

— Так, так, — осуждающе покачала головой бабушка. — Хорошо же у тебя, Климентий, новый учебный год начинается.

Я приготовился слушать длинную нотацию. Но тут мне на выручку пришли близнецы. Конечно, я понимаю: в действительности обо мне они думали меньше всего. Просто без бабушкиного контроля конфликт у них перешел в следующую фазу. Сцепившись, они рухнули на пол и истошно орущим клубком выкатились из кухни в коридор прямо под ноги бабушке. Та, естественно, отвлеклась. Я юркнул в ванную и заперся.

Этот проклятый цемент, видимо, был какого-то эксклюзивно высокого качества. Теперь я совершенно уверен: наша новая школа не скоро развалится. Думаю даже, она простоит века. Утверждаю, руководствуясь личным опытом. Потому что отмылся я с большим трудом.

Бабушка тем временем успела разнять близнецов, развела их по разным комнатам и чем-то загрузила. Во всяком случае, когда я вышел из ванной, Мишку и Гришку почти не было слышно.

Быстренько одевшись, я сообразил, что с такой сумкой идти нельзя. Утром она была совсем новой, однако теперь казалось, что ее нашли во времена раскопок в древнем Новгороде. Я заметался по квартире. Ничего подходящего. Тогда я обследовал стенной шкаф. И, конечно же, за моей спиной тут же возникла бабушка.

— Что ты ищешь?

— Какую-нибудь сумку, — объяснил я. — С моей сегодня больше идти нельзя. А нам учебники наверняка выдадут.

— Возьми отцовскую. — Бабушка вытащила огромную сумищу ядовито-зеленого цвета, слегка заляпанную краской. Мой предок ездил с ней на этюды. — Сюда уж у тебя точно все учебники влезут. — Тонкие бабушкины губы скривились в ироничной усмешке.

Учебники-то влезут. И, вероятно, даже за два следующих класса тоже. Однако тащиться с подобной страшной торбой в школу мне совершенно не улыбалось. Бабка мигом проинтуичила мое состояние.

— Ничего, — сказала она. — В следующий раз не будешь без надобности лазить по подвалам.

Вздохнув, я нехотя принял из ее рук зеленое чудище и отправился к себе в комнату, чтобы переложить туда тетради, ручки и прочее.

В это время из коридора послышались истошный вопль, звон и крик бабушки:

— Замри!

Кажется, затишье кончилось, близнецы открыли новый этап боевых действий, и бабушка снова была при деле. Упускать такую блестящую возможность я, естественно, не собирался. Запихнув зеленое чудище обратно в шкаф, я дунул в родительскую спальню. Там лежала новая кожаная сумка отца, на которой была выдавлена надпись «Босс». Так сказать, скромненько и со вкусом. Цвет черный. Неброский. Да и размер подходящий. Как раз все учебники влезут. А предку она сегодня все равно не понадобится. Он вчера говорил, что до вечера проторчит у себя в мастерской. Будет чей-то портрет дописывать.

Схватив сумку, я, чутко прислушиваясь к продолжавшимся военным действиям (кажется, Мишка с Гришкой опять что-то грохнули в бабушкиной комнате), в третий раз упаковал школьные принадлежности и, повесив отцовского «Босса» на плечо, крикнул:

— Пока! Я ушел!

Бабушка мне даже не ответила. Видимо, Мишка и Гришка поглотили всю ее немалую энергию. По-моему, они с лихвой заменяют ей Вагановское училище.

По дороге в школу я нагнал Агату.

— Ну как? С косой справилась?

— И не думала, — покачала головой она. — Мне бы потом до вечера сушиться пришлось.

— Зря, — сказал я. — Учти, это какой-то жуткий цемент.

— Ничего не поделаешь, — отозвалась Агата. — У меня не было другого выхода. А насчет цемента ты прав. Он и впрямь жуткий. И Зойка тоже едва отмылась.

— Откуда ты знаешь? — удивился я.

— Она звонила, — пояснила Агата и с тревогой осведомилась: — Клим, как ты думаешь, что нам теперь за это будет?

— За что? — не понял я.

— Ну, мы же новому завучу по башке ведром…

Она произнесла это таким тоном, будто, если бы мы огрели ведром с цементом старого завуча, все было бы вполне нормально.

— Но мы ведь не знали, что это завуч, — возразил я. — Он только потом нам представился.

— Ты думаешь, это на что-нибудь повлияет? — по-прежнему тревожилась Агата.

Я ничего в данном случае не думал. О чем и сказал ей.

— Первое сентября у нас вышло неудачное, — посмотрела на меня своими огромными черными глазами Агата.

Кстати, я раньше думал, что свое имя она получила именно за цвет глаз. Однако в седьмом классе, то есть год назад, она объяснила мне, что, когда родилась и ей придумывали имя, глаза у нее были не агатовые, а скорей голубые, как практически у всех новорожденных. А имя свое она получила в честь Агаты Кристи, детективами которой зачитывалась ее мама, как по-русски, так и по-английски. И вот сейчас Агата смотрела на меня своими огромными черными глазами и продолжала:

— На торжественную часть так и не попали, мэра живьем не увидели…

— Зато завуч о нас теперь долго будет помнить, — бодрым голосом произнес я.

— То-то и оно, — не разделяла моего воодушевления Агата. — Завуч теперь нам этого никогда не забудет, не простит.