Уроки для двоих

— Ольга Петровна у меня отпросилась, она завтра придёт, не волнуйтесь, Владимир Петрович, — ответила Шустрова невозмутимо. — Не пропустит она ничего сверхважного. Итак, все сели? — Завуч, наоборот, встала. — Нет Ольги Петровны, Ираиды, Рогова… ну, всё в порядке, они предупреждали. Тогда действительно начнём. Лев Игоревич, вы тоже встаньте, пожалуйста. И идите сюда, ко мне.

Сосед поднялся с кресла в третьем ряду, куда мы с ним сели, протиснулся мимо меня и приблизился к Шустровой.

— Итак, прошу любить и жаловать — Лев Игоревич Рыжов, — сразу после объявления фамилии кое-кто из моих коллег заулыбался, — наш новый учитель алгебры и геометрии. И кстати — особенно актуально это будет для вас, Алёна Леонидовна, — он возьмёт в классное руководство пятый «А» класс.

У меня натурально упала челюсть. В пятом «А» классе должны учиться мои мальчишки! И Лев ничего мне не сказал!

Клянусь, я не зарычала только потому что потеряла дар речи. Посмотрела на Льва в полнейшем шоке — он виновато улыбнулся, и я с трудом подавила в себе желание показать ему кулак.

— Пятый «Б», соответственно, на вас, Дарья Ивановна, пятый «В» — у Ольги Петровны.

Показывать кулак Льву резко расхотелось. Ну да, Олег Петрович же в прошлом году выпустила одиннадцатиклассников, а она без классного руководства жить не может. Уж лучше пусть будет Лев! Да и близнецы обрадуются…

Представление всех остальных соседу длилось ещё несколько минут, потом Шустрова кратенько обрисовала наши цели и задачи, рассказала о нововведениях, в том числе централизованного характера, и минут через сорок отпустила всех гонять чаи и разбираться в кабинетах после лета.

Гонять чаи я не пошла, хотя мне активно предлагали: не хотела отвечать на многочисленные вопросы о Льве. Кто-то уже разболтал, что мы с ним соседи, да и в актовый зал мы вместе явились, так что допроса было не избежать. И когда я представляла, как коллеги рассядутся вокруг меня и будут, прожигая любопытными взглядами, задавать всякие каверзные вопросы, у меня начинало выть в пустом желудке. Поэтому я сбежала в свой кабинет, закрыла дверь и принялась наводить порядок: перебрала бумаги, разобралась в шкафах и даже протёрла стол. Часа через два я признала своё поражение перед двумя врагами — голодом и желанием сходить в туалет, — и вышла в коридор, намереваясь сделать и то, и другое.

Кабинет Льва находился в другом конце коридора, и я, невольно покосившись туда, замерла, уставившись на прекрасную картину — распахнутую дверь, в проёме которой торчали несколько моих коллег, слышался громкие голоса и смех. Правда, ни голоса Льва, ни его смеха я в этой канонаде не разобрала.

— Спокойствие, Алёна, только спокойствие, — пробормотала я, заставила себя развернуться в другую сторону и направиться в туалет, игнорируя настойчивые призывы организма узнать, как там сосед, а заодно и разогнать этих… охотниц за мужчинами. И на какое-то время мне этот игнор даже удался, но как только я вышла из туалета и передо мной встал выбор — идти в собственный кабинет за бутербродами или попытаться узнать, как там Лев, — я однозначно выбрала новую информацию.

В дверном проёме стояли два тела, что не могло не радовать — пару минут назад было три. Соболевской среди них не имелось, и это тоже не могло не радовать. Да и разговор оказался нейтральным — обычные приветствия и пожелания удачно обосноваться на новом рабочем месте.

— О, Алёна! — воскликнула Валентина Игоревна, преподаватель биологии, очень миловидная брюнетка пятидесяти лет, к счастью, давно и прочно замужняя, и даже успевшая стать бабушкой. — Наконец-то мы вас видим, а то закрылись у себя, как улитка в раковине! А Лев Игоревич, между прочим, за тортиками сходил! В учительской стоят, будете? Ягодный и шоколадный!

За тортиками, значит… Нет, ну всё понятно — проставился, полагается так. Я бы тоже на его месте тортики принесла, надо же как-то в коллектив вливаться. Но отчего-то было тошно.

— Шоколадный очень вкусный, — заявила Мария Семёновна, обучавшая наших школьников ИЗО и МХК. Она уж года два как вышла на пенсию. — Моя дочка похожий на Новый год печёт. Всё время забываю, как называется. То ли «Париж», то ли «Полтава»…

— Прага, может? — предположила я, не удивляясь — Мария Семёновна всегда была слегка блаженной. Зато как рисовала и играла на пианино!

— Точно, — закивала коллега, а затем в проёме показался уже Лев. Приветливо улыбнулся мне и произнёс:

— Алёна… — запнулся, но добавил: — Леонидовна, вы не могли бы зайти на минуточку? Хотел кое-что обсудить. Насчёт классного руководства.

— Да, кстати! — оживилась Валентина Игоревна. Она у нас тот ещё живчик, впрочем, для человека, который умеет рассказывать ребятам про пестики и тычинки с серьёзным лицом, это не удивительно. — Вы же взяли шефство над Алёнкиными мальчишками! Они у неё знаете, какие… хм… забавные ребята!

Да уж, забавные — обхохочешься.

— Вот об этом я как раз и хотел поговорить, — кивнул Лев, продолжая вежливо улыбаться. — Прошу извинить нас, дамы… — И махнул рукой, намекая: мол, приватный разговор.