Уроки дыхания

Они прошли через маленькую калитку, ступили на плиточную дорожку. Дом Серины был новее других – из необожженного кирпича, одноэтажный, современный, компактный. Какая-то женщина стояла у окна, отведя, чтобы лучше все видеть, штору, а когда гости приблизились, отпустила ее и исчезла. Но вскоре появилась в двери – в узком темно-синем платье с корсетом.

– Ах вы бедняжечка! – воскликнула она, глядя на Серину. – Входите, входите. Еды и питья на всех хватит. Кто-нибудь хочет привести себя в порядок?

Мэгги хотела. Следуя указаниям женщины, она прошла через заставленную тяжелой мебелью в стиле «Дикий Запад» гостиную, а оттуда коротким коридором в спальню. Убранством ее занимался, по-видимому, Макс: постельное покрывало расшито разноцветными номерными знаками автомобилей, на книжной полке коллекция пивных кружек с крышками. На столе фотография Линды в школьной форме, а рядом бронзовый ковбойский сапог, набитый карандашами и пожеванными пластиковыми палочками для размешивания коктейлей. Кто-то предусмотрительный вывесил в ванной комнате полотенца для гостей и выставил чашу с кусочками мыла в форме розочек. Мэгги вымыла руки, воспользовавшись бруском мыла «Айвори», который нашла в шкафчике под раковиной. Вытерла их сероватым полотенцем, висевшим за душевой занавеской, посмотрелась в зеркало. Прогулка от церкви на внешности ее никак не сказалась. Она встала боком к зеркалу, втянула живот. За дверью двойняшки Барли обсуждали фотографию Линды: «Как жаль, что внешне она пошла в Макса, а не в Серину». Нэт Абрамс спросил: «Это здесь очередь в сортир?» – и Мэгги откликнулась: «Уже выхожу».

Выйдя, она увидела рядом с Нэтом Айру, теперь они беседовали о расходе бензина. Мэгги вернулась в гостиную. Гости толпились вокруг обеденного стола, заставленного бутылками и большими тарелками с едой – сэндвичами и кексами. Обязанности бармена исполнял муж Сисси Партон. Мэгги узнала его по шевелюре – ярко-рыжей, цвета свежего кедрового распила. Она не потускнела ни чуточки. Мэгги подошла к нему и сказала:

– Привет, Майкл.

– Мэгги Дейли! Ты хорошо спела, – сказал Майкл. – А куда Айра подевался?

– Ну… – неопределенно ответила она. – Налей мне джина с тоником, ладно?

Майкл налил, театрально взмахнув бутылкой джина.

– Терпеть не могу эти дела, – сказал он. – У меня уже вторые похороны за неделю.

– Кто-то еще умер? – спросила Мэгги.

– Да, мой давнишний покерный партнер. А в прошлом месяце – тетя Линетт, а еще месяцем раньше… Знаешь, все наши ребятишки сыграли в школьной пьесе, я побывал на спектакле, тут все и началось.

Подошел кто-то незнакомый, попросил скотча. Мэгги начала по кругу обходить гостиную. Разговоров о Максе она практически не услышала. Люди обсуждали бейсбольное первенство, рост преступности, правильные размеры тюльпанных луковиц. Две женщины, которых Мэгги никогда прежде не видела, составляли что-то вроде словесного портрета супружеской четы, которую хорошо знали.

– Он немного попивает, – сказала одна.

– Да, но от нее он без ума.

– Ну, без нее он как без рук.

– Ты ведь была на их пасхальном обеде?

– Ну еще бы! Ты про то шоколадное чудище на столе вспомнила?

– Она сказала, что это его подарок. Проснулась утром, а он там стоит.

– Кролик из шоколада, пустой внутри. Он туда рому налил.

– А она насчет рома ничего не знала.

– Он сказал, что хотел сделать что-то вроде швейцарской конфеты со спиртным внутри.

– А ром взял да и потек снизу.

– Шоколад подтаял и прохудился.

– Я такой грязищи сроду не видела. Всю скатерть залило.

– Хорошо еще, она бумажная была.

У стола двойняшки Барли беседовали с Майклом. Темные накладные стекла обе приподняли, и те торчали над очками словно залихватские антенны неких остролицых и миловидных маленьких пришельцев из космоса; разговаривая, двойняшки горячо кивали – одновременно. Джо Энн и Шугар обсуждали смешанные браки; Джо Энн они страсть как занимали и до замужества, которое, по-видимому, ничего в этом смысле не изменило. «Но скажи по правде, – говорила Шугар, – разве каждый брак временами не кажется тебе смешанным?» Маленькие внуки Серины исподтишка бомбардировали друг друга кусочками кекса. Кекс выглядел неплохо. Мэгги подумала, не съесть ли кусочек, но тут же вспомнила о своей диете. Желудок ее был добродетельно пуст. Она обошла вокруг стола, разглядывая выставленные на нем соблазны, и отказала себе даже в горстке чипсов.

– Сорный салат я сама приготовила, – сказала оказавшаяся бок о бок с ней соседка Серины.

– Сорный?

– Берете пакетик апельсинового «Джелл-О»[22], баночку ананасовой мякоти, упаковку взбитых сливок…

Какая-то женщина с начесом на голове поздоровалась с соседкой, и та повернулась к ней, оставив Мэгги с ощущением, будто на зубах у нее похрустывает «Джелл-О».

Серина стояла с Линдой и ее мужем у буфета, под написанной маслом картиной – мертвая птица и корзинка зеленовато-желтых плодов.

– Когда все разойдутся, мам, – говорила Линда, – мы повезем тебя обедать куда твоя душа захочет.

Говорила она немного громче обычного, как будто Серина стала туговата на ухо.

– Накормим тебя настоящей едой.