Уроки дыхания

Айра тогда почувствовал себя нелепым человеком. Словно он растратил нечто редкостное и значительное – твердую валюту.

Тут ему вспомнилось, как вор однажды украл сумочку Мэгги, – просто вперся на кухню, где она раскладывала по полкам покупки, и наглым образом сдернул сумочку со стола, – и Мэгги побежала за ним. Ее же убить могли! (Самым правильным и разумным было пожать плечами и решить, что она и без сумочки обойдется, – Мэгги никогда ею особо не дорожила, а несколько мятых долларов и бумажник не такая уж и потеря.) Был февраль, тротуары покрылись сверкающим льдом, по которому особо не разбежишься, и возвращающийся домой Айра изумился, увидев молодого человека, который, шаркая ногами, приближался к нему со скоростью улитки, а за ним медленно трусила Мэгги, так усердно стараясь сохранить равновесие, что даже кончик языка между губ выставила. Они напоминали двух мимов, которые изображают быструю ходьбу, не сдвигаясь при этом с места. Как вспомнил теперь Айра, выглядело все довольно комично. Губы его дрогнули. Он улыбнулся.

– Что? – требовательно спросила Мэгги.

– Все-таки бежать тогда за вором было чистой воды безумием, – ответил он.

– Нет, ей-богу, Айра, и как у тебя мозги устроены?

В точности тот вопрос, какой мог бы задать ей и он.

– Как бы там ни было, сумочку я вернула, – сказала она.

– Случай помог. А если бы он был вооружен? Или оказался покрепче? Или не испугался, увидев меня?

– Знаешь, по-моему, этот мальчишка приснился мне пару дней назад, – сказала Мэгги. – Сидел на кухне, которая и походила на нашу, и не походила, если ты понимаешь, о чем я…

Айре не нравилось, что она то и дело пересказывает ему свои сны. У него от этого нервы разыгрывались.

Может быть, если бы он не женился. Или хотя бы обошелся без детей. Но нет, цена получилась бы слишком высокой, это он понимал даже в самом мрачном своем настроении. Ладно, если бы он отправил сестру, Дорри, в лечебницу – государственную, не слишком дорогую. И сказал отцу: «Больше я тебя содержать не буду. Слабое у тебя сердце или не слабое, забирай свою чертову мастерскую, а я вернусь к моему начальному плану, если сумею вспомнить, в чем он состоял». И заставил бы другую сестру выйти наконец из дома и найти себе работу. «Думаешь, кто-нибудь из нас не боится? – спросил бы он у нее. – Но мы же выходим и зарабатываем себе на хлеб, вот и ты давай».

Да только она умерла бы от ужаса.

Мальчиком он нередко играл, лежа в постели, в прием больных. Приподнятые колени были его письменным столом, он смотрел поверх них и добрым голосом спрашивал: «Что вас беспокоит, миссис Браун?» А однажды ему пришло в голову, что он может стать ортопедом, ведь, вправляя кость, ты сразу получаешь результат. Это вроде починки мебели, думал он. И воображал, как кость, щелкнув, встает на свое место, а пациент в тот же миг избавляется от боли.

– Лосиный лес, – сказала Мэгги.

– Как ты сказала?!

Мэгги сгребла с колен свои вещи, ссыпала их в сумочку и поставила ее на пол у своих ног.

– Съезд к Картуилу, – пояснила она. – Он ведь как-то так называется, верно?

– Понятия не имею. Ни малейшего.

– Гусиный лук. Гусиный плёс.

– Как бы он ни назывался, я в Картуил ехать не собираюсь.

– Осиный луг.

– Хотел бы напомнить тебе о других наших визитах, – сказал он. – Помнишь, во что они выливались? Особенно второй день рождения Лерой, когда ты позвонила заранее, договорилась с Фионой, а она все равно забыла, что ты приезжаешь. Они укатили в Херши-парк, а нам пришлось целую вечность прождать на их крыльце и в конце концов уехать домой.

И увезти купленный для Лерой подарок, едва не сказал он, – огромную, глупо улыбавшуюся «Тряпичную Энн»[25], при каждом взгляде на которую у него сердце кровью обливалось.

– А третий, когда ты без спроса привезла туда котенка, хоть я и просил тебя поговорить сначала с Фионой, и Лерой расчихалась, а Фиона сказала, что не может его оставить. И Лерой прорыдала до вечера, помнишь? Когда мы уезжали, она еще плакала.

– Они могли бы ей уколы делать, – сказала Мэгги, упорно не желающая понимать, о чем он говорит. – Куча детей получает уколы от аллергии и держит дома каких угодно зверушек.

– Да, но Фиона не хотела ее колоть. Не хотела, чтобы мы к ней лезли, да и чтобы мы приезжали – тоже, потому я и сказал, что больше нам туда ездить не следует.

Мэгги бросила на него быстрый, подозрительный взгляд. Гадает, наверное, известно ли ему о других поездках, которые она предпринимала в одиночку. Ну, если ей хотелось держать их в секрете, могла бы, наверное, возвращаясь, бензин в бак доливать.

– Я хочу сказать… – начал он.

– Я знаю, что ты хочешь сказать! – воскликнула она. – Вовсе не обязательно талдычить одно и то же!

Некоторое время он вел машину в молчании. Шоссе перед ним рассекали пунктирные линии. Десятки маленьких птичек поднялись над рощей, словно припорошив синее небо пеплом, Айра следил за ними, пока они не исчезли.