Уроки Джейн Остин. Как шесть романов научили меня дружить, любить и быть счастливым

Такие решения даются очень непросто. Для Фанни Прайс, Элизабет Беннет и тем более для Остин союз с упомянутыми мужчинами означал бы спасение от бедности и неуверенности в завтрашнем дне; помимо этого, подобный брак спас бы от бедности и их семьи. По словам биографа Остин, Клэр Томалин, писательница могла бы «обеспечить достойную жизнь своим родителям и дать приют Кассандре»[39], помочь карьере братьев. Она стала бы благодетельницей, а не иждивенкой, знатной леди, а не бедной родственницей. И тем не менее столь заманчивые перспективы не соблазнили ее на удачное замужество. Она слишком ценила любовь – настоящую, а не сказочную. Ценила настолько, что не променяла ее на благополучие, и свое творчество посвятила ее защите.

А что насчет секса? Благонравная старая дева Джейн Остин – не более, чем легенда. Создательница романа «Мэнсфилд-парк», в котором Мэри Крофорд позволила себе каламбур на тему гомосексуализма в рядах британской армии, вовсе не являлась стыдливой мимозой. Остин и сама была не прочь ввернуть нескромную шутку. Без тени смущения она пишет Кассандре о скором переезде семьи Остин в Бат:

…Мы намерены нанять умелую Кухарку, молоденькую ветреную Горничную и степенного Слугу средних лет, который, должно быть, возьмет на себя двойные обязанности: Мужа первой и любовника второй. Очевидно, что появление детей у обеих пар непозволительно.

Вот что пишет она своей незамужней племяннице о женщине, только что родившей восемнадцатого ребенка: «Ей и мистеру Д. я бы прописала режим раздельных спален». В другой раз она уже серьезно высказывается о Дон Жуане: «Должна заметить, что никогда не видела на сцене персонажа более интересного, чем это воплощение Бессердечия и Похоти».

В своих произведениях Остин обошла стороной сексуальные отношения вовсе не потому, что не подозревала об их существовании или боялась их, и не потому, что в те времена было не принято писать о таковых. Как бы не так. Книги, которые Джейн читала в юности, изобиловали чувственными сценами: похищения, соблазны, вопли и ласки; обнаженная грудь и страстные поцелуи; подлецы, распутники и развратники; похотливые монахи, похищенные девственницы, бесчувственные сводницы и мерзкие шлюхи; адюльтеры, вуайеризм, кровосмешения, изнасилования. Подобных эпизодов не было в ее романах, потому что она сама решила их избежать.

Однако нельзя сказать, что упоминание секса отсутствовало полностью. В романе «Мэнсфилд-парк» замужняя дама убегает от мужа и бросается в объятия любовника. В «Гордости и предубеждении» улыбчивый лжец совращает девочку-подростка. В книге «Чувство и чувствительность» перед нами оба варианта: молодая женщина изменила супругу и родила внебрачную дочь, которую по прошествии времени соблазнили и бросили беременной. Этих событий хватило бы на целый роман, но не на тот, что писала Остин. Они происходят за рамками сюжета; мы узнаём о каждом из них по слухам. Джейн не желала сочинять истории о молодых женщинах, которые сочиняли все. Ее героини не были послушными и жалкими, не были жертвами и не позволяли обращаться с собой как с игрушками. Они сами управляли своей судьбой, держались с ней на равных.

В ту эпоху управлять своей судьбой означало также управлять своими порывами. Невозможно представить, как изменились бы представления Остин о сексе, окажись она в нашем мире надежных средств контрацепции, разводов по взаимному согласию сторон и финансовой независимости женщин. Зато ясно как божий день, что она осудила бы современные нравы. Впрочем, речь не об этом. Остин порицала необузданные порывы не потому, что те могли повлечь за собой непоправимые последствия, а потому, что глупо считать всплески страсти поводом для вступления в брак. В романах Остин более чем достаточно примеров того, как умные мужчины совершили ошибку, женившись на пустоголовых красавицах, и горько жалели об этом до конца своих дней.

Один из них – мистер Беннет из «Гордости и предубеждения», приговоренный к вечной битве с «нервами» своей жены. Другой – сэр Томас из «Мэнсфилд-парка», гордый обладатель супруги, от которой в семейной жизни было столько же пользы, сколько от медали на шее. И третий в этом ряду – некий мистер Палмер из романа «Чувство и чувствительность», зять леди Мидлтон. Он взял в жены глупую «толстушку с миловидным личиком» (в гости к Дэшвудам «она вошла с улыбкой, продолжала улыбаться до конца визита, за исключением тех минут, когда смеялась, и попрощалась с улыбкой») и к двадцати пяти годам обзавелся привычкой не замечать свою благоверную в упор.