Уроки графомании

В комнату, величественно ступая, входит высокий красивый бородач, сопровождаемый пушистым белым котом. Тоже – под стать хозяину – великаном.

Так состоялось моё знакомство с человеком-легендой Феликсом Лазаревичем Нафтульевым. И его подопечными…

..............

Время от времени по мере выхода в "Четверге" сборников, задавался я вопросом о возможном членстве в Союзе Писателей Санкт-Петербурга. И, ни в малой мере не ориентируясь на пессимизм знакомых, сдал таки один из сборников в бюро секции поэзии.

На рекомендации в Союз не поскупились поэтесса Зоя Эзрохи, один из старейшин Союза поэт-фронтовик Семён Вульфович Ботвинник, поэт Александр Фролов.

Бюро секции. Меня долго не отпускают, и я читаю и читаю свои стихи. И невольно вспоминаю первое выступление на ЛИТО в Баку.

В Союз был принят при одном воздержавшемся…

В тёплой открытке мудрый Семён Ботвинник кроме многого комплиментарного и поздравлений со вступлением в Союз пишет:

"К сожалению, сегодняшний Союз Писателей – плохой помощник…"

Прошло не так уж много времени, и эйфория незаметно канула в будни. Разочарование в грезившимся романтизме взимоотношений литературных небожителей надвигалось гусиным шагом, медленно, но верно. И вот однажды зазвонил телефон.

Не буду называть фамилию. Человек из президиума Союза:

– Формируем бригаду для выездных выступлений. Подключайтесь… Поездки в составе делегации Союза Писателей Санкт-Петербурга, а осенью – выпуск сборника участников. Подходит?

Кто б отказался?

Через некоторое время – повторный звонок:

– Тогда-то – выезд в Петергоф. Выступаем перед школьниками…

И мне вспомнилась реплика Нафтульева, что стихи мои не просто воспринимать. А тут – дети… И я засомневался:

– Ну, как же? Что я прочитаю пятиклассникам? Им нужно что-то подоступнее.

И ответ, поражающий простотой:

– Какая вам разница? Главное, провести в классе сорок пять минут. А потом будет ресторан от директора школы, командировочные от Союза. И осенью – сборник в качестве вишенки на торте.

Я наотрез отказался. Лаконичное заявление вместе с членским билетом Союза солнечным утром следующего дня ушло заказной почтой на Звенигородскую в Питере…

1 Азернешр – издательство, Баку, Азербайджан.

ПЕТЯ

Однажды, уже в бытность нашу в Кобрино, дома зазвонил телефон. В трубке – голос Пети:

– Я в Ленинграде, но заехать не смогу. Как-нибудь в другой раз…

.................................

Несколько лет спустя.

Сумгаитское кладбище. Скромное надгробье. По серому камню – портрет мужчины, опирающегося на треножник с фотоаппаратом. Надпись: Пётр Иванович Плешаков. Даты рождения и кончины…

Здесь в исстрадавшейся от засухи апшеронской земле обрёл последний приют мой дорогой друг. Лёгкий ветерок перебирает сухие песчинки. Тишина…

– Здравствуй, Петя. Это я…

......................

Рёв двигателей, гарь снопами из-под колёс, сизое марево по-над дорожками: на городском стадионе заезжие каскадёры на разукрашенных легковушках демонстрируют диковинные трюки. Не избалованная публика дружно аплодирует. Нащёлкиваю кадр за кадром.

Высокий худощавый блондин с кофром на ремешке через плечо протягивает узкую ладонь:

– Петя…

Позже, вспоминая:

– Смотрю, малый снимает на "Руссар"…

А у меня тогда на простеньком ФЭДе действительно стоял двадцатимиллиметровый широкоугольник. Редкость… Вот и познакомились.

...............

Жили Плешаковы в посёлке, разместившемся на окраине города и заслонявшем садами своими близлежащий городской квартал от ядовитых выдохов промышленной зоны. Дом был унаследован от отца, и по ту пору хранил под своим кровом самого Петю, его, старенькую уже, маму, жену Катерину, и двоих детей – дочь Наталию и сына Илью.

В уютном дворике росли плодовые деревья, зеленел грядками ухоженный огород. Под раскидистой шелковицей – самодельный стол, за которым было так приятно посидеть в жаркий летний полдень. Рослый лавр посредине двора шелестел густой шевелюрой, и случалось, что Петя, провожая гостей, дарил целый букет душистых веток…

Комнатка с потолками-скатами на чердачном ярусе украшена изготовленными собственноручно абстрактными фотообоями. На книжных полках – Хемингуэй и Стейнбек, альбомы Чурлёниса, Врубеля… На стенах – фотографии.

Он был фотохудожником, причём не вполне ясно, что следовало ставить впереди, а что – позади: то ли фото-художник, то ли художник фото. Или – просто – Художник? И его работы неоднократно отмечены дипломами высшей категории на самых престижных конкурсах.

Ему бы сменить масштаб и декорации, но так получилось, что фантазёр и мечтатель, бредивший иными странами и возможностями, оттрубил наш Петя всю свою жизнь фотокором провинциальной газетёнки…

................................

"Коммунист Сумгаита" занимает двухэтажный каменный дом в центре города. У Пети персональный закуток. С полным набором всякой всячины… Здесь он готовит к очередному выпуску снятое по заданию. Что-то из самого-самого – вывешено.

На стене – Ноктюрн. Трагическая и прекрасная Мадонна в густом интерьере южной ночи.