Уроки ирокезского

Я бы может и согласился с предложениями англичан – но денег мне они не предложили для компенсации "недополученных прибылей", а даже та небольшая копеечка, которую янки платили за винтовочные стволы и моторы, помогала мне слегка ускорить собственную индустриализацию и пренебрегать этим было бы глупо. То есть за вырученные деньги удалось полностью укомплектовать станками (не столько американскими, сколько бельгийскими и шведскими) срочно расширенный автозавод в Городце – куда было полностью передано производство "ГАЗ-51". А в Арзамасе на конвейер был поставлен грузовик с ностальгически радующим меня названием "ЗиЛ-130": ну что "завод инженера Лихачева" – это понятно. А сто тридцать – это мощность двигателя. Внешне машина тоже что-то очень мне напоминала – но тут уж я постарался насчет "дизайна", правда изобразил скорее всего ГАЗ годов так девяностых, с прямоугольным носом…

До конца года Лихачев обещал довести производство до восьмидесяти грузовиков в сутки, а в Городце завод уже делал по полсотни машин – но там уже отлаженная модель делалась и народ из Арзамаса составлял больше половины рабочих. А вот в Миассе… мотор-то для "Урала" был уже в производстве освоен, и я решил строить "Уралы" на их "исторической родине". Идея была красивой – но сейчас уже полностью выстроенный завод в день делал хорошо если две машины: рабочие только учились. И учились медленно – но тут уж ничего поделать было невозможно. Семь классов образования – оно лучше чем четыре, но с семью классами можно всерьез только в ПТУ идти еще пару лет осваивать специальность. А пока из десяти тысяч рабочих завода взрослых-то было чуть больше четырехсот человек…

Еще бы пару лет… к лету четырнадцатого года школы-семилетки выдали вторые выпуски, сто с небольшим тысяч человек. А в прошлом году выпускников было вообще около тридцати тысяч. Но и в прошлом году, и в этом тысяч по двадцать пошли учиться дальше – в десятилетки. Это хорошо – они потом в институты пойдут и станут инженерами, врачами, учеными. Но пока образованных рабочих не хватает катастрофически, я уже не говорю про инженеров. Хотя нынешний выпуск инженеров уже превысил две тысячи человек, но за год заводов больше строилось! И в результате у меня появился авиазавод, на котором был всего один-единственный инженер…

Сережа Никитин два года назад закончил Технилище – которое ежегодно теперь выпускало сотни четыре инженеров. И работать отправился в Тюратам, в конструкторское бюро Григоровича. Но там он умудрился с Димой разругаться – причем исключительно по работе: вместо заказанного "грузовика" на три тонны он "доработал" неудачную машину "в противоположном направлении". Сконструированный Никитиным самолет поднимал всего тонну груза, да и тащить он мог эту тонну только на тысячу километров. На двух движках по сто пятьдесят сил мог тащить, но главное заключалось в том, что самолет этот с деревянным клееным каркасом обходился чуть дороже десяти тысяч рублей.

Мне самолет понравился – экономичностью. После небольшой доработки (Рейнсдорф сделал двенадцатицилиндровую версию мотора на двести двадцать сил, и у самолета длина разбега сократилась до четырехсот метров) машину я решил запустить в серию. Для производства был выстроен новый авиазавод… ну, в смысле в одном из новых городков были поставлены четыре арочных ангара и два обычных – хотя и небольших – механических цеха. Ну еще двухэтажный домик, изображающий из себя контору. А главным туда как раз Сережа Никитин и был направлен.

Место было выбрано сказочное: в сотне километров от Орска геологи Иоссы нашли залежи асбеста и там началось строительство карьера – и рабочего городка, конечно. Сказочность заключалась в том, что ближайшая деревня лежала в сорока километрах – и Сережа вот уже год не мог найти себе помощников. В смысле инженеров, все же рабочих Слава ему отправил, заняв, правда, больше половины жилья, выстроенного для горняков. Ну да асбест – штука нужная, однако на войне самолеты, пожалуй, поважнее будут. А дома – так выстроит еще. Скоро. Как только ресурсы найдутся…

Осталось только догадаться, где эти самые ресурсы найти: до широких слоев трудящихся инженерных масс уже дошло, что полезная инициатива приветствуется, и число инициативников начало потихоньку зашкаливать. Конечно, большую их часть перехватывал Слава Петрашкевич – и старался даже из них извлечь какую-то пользу для страны. Но иногда и он пасовал – просто потому, что был не в состоянии разобраться в том, полезна инициатива или наоборот. И тогда творческие личности попадали в мой секретариат, а иногда – и в кабинет.

Хорошо, что в секретариате такие визиты были полностью подготовленными. Так что когда перед Рождеством ко мне в кабинет вошли сразу пять человек, я уже представлял о чем предстоит ругаться. Ну, в общих чертах, поскольку Иосиф Виссарионович обозначил тему совещания как "вопрос шлюзования Волги" и приложил список участников: министр Пузыревский, инженер Кржижановский, председатель Госплана Струмилло-Перташкевич, инженер Графтио – так что я к совещанию подготовился.