Уроки ирокезского

– Как я вас понимаю! Да и влезать во всякие мелочи – это на самом деле не входит в обязанности руководителя. Чаще всего не входит… Нам свыше уготовано заниматься серьезными делами, так что ими мы, пожалуй, и займемся. Я успел обдумать ваши предложения, и они мне кажутся очень перспективными. Есть только одно мелкое препятствие… даже не препятствие, а так… Сейчас пути сообщения между нашими странами затруднены – я имею в виду, если через Атлантику двигаться. А у нас выхода к Тихому океану пока нет…

– Уважаемый дон Хуан, при всем уважении к вам должен сказать, что мы категорически не поддерживаем, даже осуждаем любые действия, которые могут быть названы "агрессией"… я не имею в виду Тринидад, Гайану: это все же был ответ на агрессию как раз британскую против вашего союзника. И если ваш сосед совершит неспровоцированную – это слово русский сильно выделил голосом – агрессию, то вы, конечно, получите моральное право на некоторую компенсацию, и мы будем готовы даже оказать вам определенную помощь. Но сейчас…

– Я понимаю, сейчас вам самим помощь не помешала бы. И я готов ее оказать – но мы снова упираемся в то, что Тихий океан от нас пока слишком далеко. Кстати, то что вас тут нет… как вы теперь собираетесь попасть туда, где вы сейчас есть?

– Наверное так же, как и сюда, только в противоположном направлении, а вы хотите чтобы я захватил и ваших дипломатов? Это, думаю, не создаст особых проблем – если они будут готовы в течение пары дней. Больше, простите, просто не могу ждать.

– Я не об этом. Просто, боюсь, у меня для вас сегодня есть плохие новости…

Зимой Камилла – в очередной, и как она сказала, в последний раз "выйдя из декрета" – менее чем за пару месяцев изобрела весьма забавный способ очистки нефти от серы. Точнее, она придумала способ добычи серы из нефти: кислоты промышленность требовала все больше, а тут как раз высокосернистая нефть из Башкирии пошла. Способ недорогой (с точки зрения нефти): эта самая нефть просто прогонялась – в подогретом виде – через пористое железо, и из него получался… в общем, что-то вроде пирита. С точки зрения серы все было несколько сложнее: из получившегося какими-то непростыми химикалиями снова делалось это пористое железо, ну и сера конечно. Способ оказался забавный, но очень полезный: в результате серы в нефти практически не оставалось, что сильно повышало долговечность гидрокрекинговых установок. И – попутно – позволило добывать бензин с октановыми числами близкими к сотне. Не очень много, но если рассматривать такой бензин как топливо исключительно для самолетов… как раз авиабензин почему-то из очищенной таким образом башкирской нефти получался дешевле, чем из бакинской.

Вениамин Горянин – главный конструктор нынешних истребителей – получил от Кости Забелина "звезду" на девятьсот пятьдесят сил и применил ее с большой пользой. Взяв за основу свою же собственную "Осу", получившей, наконец, и армейский индекс "И-4", он ее утяжелил – забронировав титаном кабину с моторным отсеком и установив под крыльями шесть пилонов для подвесного оружия. Пока что "подвесного" было в производстве немного: автоматическая пушка-"дюймовочка" с магазином на полсотни патронов, пятилинейный пулемет с магазином уже на полторы сотни патронов и разработанная Бенсоном стадвадцатимиллиметровая ракета. Но это – пока, Павел Афанасьевич усиленно разрабатывал (с моей подачи) уже кассету для трех или четырех трехдюймовых ракет (ну и сами ракеты, конечно), а двое инженеров у самого Горянина срочно придумывали подвесные кассеты для маленьких бомб. Вроде получался неплохой такой штурмовик… а к Новому году их вообще должно было получиться два!

Правда сам самолет, получивший название "Шершень" и индекс "Ш-1" – не потому что "Шершень, а потому что "штурмовик" – стал металлическим уже целиком: на первых испытаниях (хорошо, что наземных) струя огня из ракеты подожгла пластиковое крыло. Но алюминия, как успел сообщить мне Роджерс, я делал больше всех в мире – так что не смертельно.

Генри успел мне это сказать, но до пятнадцатого года не дожил. Еще весной, после нашего с ним телефонного разговора, тихонько ушел из жизни Сэм, а через полгода и сам Генри оправился на встречу со старым другом. В этой жизни мы с ним даже друзьями не стали: так – хорошие знакомые и уважающие друг друга дельцы. Но я-то не забыл – и мне стало очень грустно. Но то – мне…