Уроки ирокезского

– Не перебивай. Сорок семь заводов с уже довольно опытными рабочими, которые занимаются всякой ерундой. Мы… ты их у дочери своей забираешь, каждый превращаешь в индустриальный гигант…

– И как я превращаю, если ты сам только что сказал, что мы едва успеваем чинить старые станки?

– Вот тут-то моя гениальность и сверкнет! Ты закупаешь все необходимое для этого оборудование… вот тут у меня уже расписано… в Англии, Бельгии, Швеции и Франции. Еще немного у датчан, итальянцев… Да, а США мы посылаем в… в ту самую депрессию, от которой я тебя только что спас! Просто потому, что европейские станки и дешевле, да и понадежнее будут. Но главное, что в нынешней не лучшей экономической ситуации они станки нам сделают быстро…

– А на какие, извините, шиши я сотворяю столь великое чудо?

– Чудо будет в другом заключаться: я освобождаю тебя от тяжкого заклятья и теперь ты перестанешь как Кащей над златом чахнуть! Всего-то тысяча двести тонн золота из твоих сырых подвалов…

– Слава, ты что несешь?

– А я тебе поверил… не бейте, дяденька. У нас нет другого выхода. Вообще нет: я просчитал за год пару дюжин вариантов. Полтора миллиарда рублей золотом сейчас смогут дотащить российскую экономику до точки необходимого баланса за полтора года, я при этом учитываю триста миллионов нынешнего экспорта. Без затрат золота экономика впадет в депрессию через эти же самые полтора года. Если золота тратить меньше – я имею в виду, значительно меньше, скажем на четверть, то есть девятьсот тонн даже, то на баланс мы выйдем года через четыре. А так, то мы технически сможем твое золото за счет роста экспорта обратно вернуть лет за пять. Чисто теоретически, конечно. Так что раскупоривай свои подвалы!

– Получается, где-то миллионов двадцать пять-тридцать на каждый завод? Не многовато?

– Нет. Я считал не только станкостроительные, всего ты у Марии Петровны заберешь около сотни заводов. То есть до конца года около сотни, а потом, в следующем году, еще сотен пять. Но их мы уже своими станками обеспечить сможем… большей частью. Там уже трехсот нынешних миллионов экспорта почти хватит.

– То есть и в следующем году… сколько золота еще отдавать придется?

– Больше не придется. Есть другие ценные металлы, например алюминий: у меня по прогнозу его иностранцы закупят миллионов на сто.

– А мы столько произведем? Это же… сейчас прикину… два с половиной гигаватта мощности.

– Ты тоже арифметику прогуливал. Меньше двухсот мегаватт, сто тысяч тонн – это всего лишь четверть производства Усть-Каменогорского завода. Кстати, на нем еще две линии электролизных ванн ставят, так что сто тысяч будет меньше пятнадцати процентов. Жалко даже, что иностранцам больше алюминия не нужно будет…

– Продать, что ли, янки идею алюминиевого самолета?

– Да хоть алюминиевого паровоза: после того, как мы у них закупки прекратим, они снова будут себе деревянные ложки строгать и одеваться в домотканину, а у нас ничего покупать уже не станут. Впрочем, это будут их проблемы. А наши мы… я заключаю контракты на поставки станков?

– А бельгийцы нам их продавать будут? Я же у них Конго отнял…

– И бельгийцы будут, и французы. Вот с британцами возможны проблемы…

– Откуда? Там же Николай царем теперь работает…

– Николай и сам к тебе особой благодарности не испытывает, а все его нынешнее окружение – тем более. А Мария Федоровна на сына теперь и повлиять почти не может, да и просто не захочет… я спрашивал уже. Но все же золото – оно от политики зависит мало, и если что не так пойдет, то датчане у англичан все нам нужное с удовольствием закупят. И с довольно скромными комиссионными: я уже приценивался, есть кандидаты поработать даже за три процента. Правда, не сказать, что надежные… но за пять сам Фердинанд в дело войдет.

– Допустим. Но кто тогда будет делать станки, нужные местпрому? Маша-то эти заводы в общем-то не просто так ставила?

– Да эти же заводы и будут. Я просто планы им буду составлять так, чтобы Марии Петровне процентов десять мощностей зарезервировать. Ей тоже полезно будет, потому как эти десять процентов минимум вдвое-втрое превысят нынешние сто. На современном-то оборудовании, да с огромным увеличением мощности заводов…

– Ладно, готовь контракты, я тебя бить не буду. Ленивый стал, неохота калории тратить. Потом как-нибудь побью… когда на восьмичасовой день переходить будем?

– Где-то через месяц… я подсчитаю и скажу. Подсчитаю через месяц. Но объявить об этом нужно будет заранее, чтобы заводы подготовились. Чтобы набрали новых рабочих и успели их обучить. К концу лета?