Уроки ирокезского

Возражений идея Ильи у меня не вызвала: даже если не принимать во внимание мощность трамвайного потока через великую русскую реку, в трамваестроительстве Илье было бы хорошо кое-какие "мелочи" прикрыть от нескромного взгляда из-за границы. Не сказать, что критические – но зачем ускорять прогресс зарубежцев даже в мелочах?

Конечно, и сам трамвай мой был "прорывом в будущее" – но как раз он зарубежцев не интересовал абсолютно: я постарался как можно шире распространить "утечку информации" о себестоимости вагона и такой трамвай интереса вызвать просто не мог. А процесс его изготовления? На заводе планировалось обновление станочного парка – а кто в мире сейчас вообще знает, что моторы на станках с электроприводом требуется не только тщательно заземлять, но еще и занулять? И пока никто не знает, это будет в плюс той самой "обороноспособности России": станки-то с электромотором лучше, удобнее, производительнее… вот только рабочих от станков с незануленными моторами у меня "в прошлых жизнях" погибло больше чем от попадания в ременные трансмиссии старья…

Что же до самой Елены Андреевны, то на что способна урожденная княжна я узнал еще лет так… сорок? Пятьдесят? В общем давно тому назад. И ее тяга к знаниям мне нравилась. Так что не поощрить ее было бы неправильно.

Новые цеха для Ильи обставлялись новыми же станками почти полгода. Можно бы было это сделать и быстрее, но все зависело не от моих хотелок, а от возможностей Феди Чернова. Он, конечно, тоже работал на износ, но даже девять женщин не родят ребенка за месяц.

А телефон – зло. То есть сам по себе все же "добро", но если он попадает в цепкие женские ручки… После того, как в течение всего лишь одного месяца Камилла шесть раз поинтересовалась когда же в городок переедут Архангельские (а Зоя задала этот же вопрос уже раз десять, столько же – Анна Петровна и даже Дарья раза три спросила), самым горячим желанием у меня было перерезать кабель, идущий через Волгу. Но – нельзя…

Зато через полгода я Елене Андреевне жестоко отомстил. Сам позвонил Архангельским и лично пригласил их в городок. Лично встретил на причале, лично на персональном трамвае довез до городка. Лично показал Илье цеха нового завода, а Елене Андреевне – учебные и лабораторные корпуса "электротехнического института". После чего провел эту вредную семейку (всю за исключением Ильи вредную) пешком от вокзала – рядом с которым эти корпуса и стояли – до моего "Аничкова моста". В сумерках уже провел. А когда мы на этот мост вышли (он еще без коников был), я повернулся и, показывая на подсвеченное прожекторами здание позади нас, сообщил:

– Да, кстати… по привычке прошел дальше, извините. Вот это – это ваша квартира в городке.

– Как красиво! А какие окна тут наши? – поинтересовалась княжна. Илья промолчал – он вообще с самого начала "экскурсии" подозрительно оглядывался на улице. Все же железнодорожник, и опознать Николаевский вокзал сумел, похоже, с первого взгляда. Вдобавок он и в Петербурге бывал и сразу начал меня "подозревать в нехорошем". Но он-то бывал, а Елена Андреевна – нет. Так что "сюрприз" получился:

– Да все они ваши. Это же петербургский дворец Белосельских-Белозерских, волею Федора Ивановича перенесенный в наше захолустье. А раз уж вы, Елена Андреевна, сами из этой фамилии, то вам тут и жить. Идемте, я вам интерьеры покажу…

Некоторая "срочность" строительства привела к тому, что внутренней отделкой "дворец" пока еще похвастать не мог, но крыло, выходящее на "Фонтанку" – то есть на канал – было уже для жилья кое-как приспособлено. Не "по-дворцовому", а – в моем понимании – в пригодном для комфортного проживания виде. А все остальное – потихоньку и "дворцовая" часть будет сделана. Обязательно. Когда-нибудь. Если Елена Андреевна захочет…

Была во всем этом одна незначительная деталь: Архангельские поселились в первом городке. Там, где делались "немножко секретные вещи". Там же, где делались вещи более "секретные", ей делать было нечего. Пока нечего…

Первый же городок имел свои "особенности" – в отличие от второго он был почти полностью уже застроен (то есть поднялись все пятьсот землебитных домишек), а застроенное – местами и заселено. У меня во втором же пока что только дома вдоль Центральной и Главной были выстроены – по крайней мере внешне, да еще один квартал с домами рабочих – в котором все равно половина квартир еще пустовала. А в первом места для нового строительства уже не было (в смысле, на этот год не было), и для внеплановых новоселов жилья тоже уже не было: закончилось лето тысяча девятьсот первого.