Уроки истории

Но как сильно менялся человеческий характер по ходу истории? Теоретически, конечно же, некоторые изменения неизбежны; можно, пожалуй, с некоторой долей уверенности утверждать, что естественный отбор потрудился как над физиологией, так и над психологией человека. Тем не менее вся история демонстрирует, сколь незначительны подобные изменения. Греки времен Платона вели себя подобно сегодняшним французам; поведение римлян походило на манеры англичан — подобных примеров можно найти множество. Изменению подлежат орудия и средства, причины же и мотивы остаются незыблемы. Действовать или переждать, взять или отдать, сражаться или же отступить, искать союзников или стремиться к уединению, принять предложение или наотрез отказать, чтить родительскую опеку или же негодовать из-за ее чрезмерности… Несильно различаются в своих базовых чертах характеры представителей разных классов: в общем и целом бедные люди движимы теми же мотивами, что и богатые, с поправкой на меньшие возможности или навыки к их воплощению. Мятежник, одержавший победу, практически всегда возвращается к методам, присущим тому, кого он ранее осуждал и кого сверг, — история ни о чем ином так ясно не свидетельствует.

Эволюция человека (в рамках письменных культур) была скорее социальной, нежели биологической: ее двигала не изменчивость видов с наследованием одних черт и утратой других, она шла скорее путем экономического, политического, интеллектуального и этического развития, передаваемого от индивида к индивиду и от поколения к поколению при помощи подражания, традиций и образования.

Устои и традиции группы соответствуют наследуемому опыту вида и инстинктам каждого принадлежащего к нему индивида; это готовый механизм адаптации к типичным и повторяющимся ситуациям и реагирования на них. Появление новых ситуаций требует новых нетипичных механизмов. Отсюда следует, что характерной особенностью высших организмов является способность к эксперименту и инновациям, то есть социальному корреляту изменчивости и мутации. Таким образом, социальная эволюция представляет собой взаимодействие старых и постоянно возникающих устоев.

Индивид, способный на проявление инициативы, — «великий человек», «герой», «гений» — восстанавливается в своих правах «движущей силы истории». Однако он не совсем богоподобный герой Карлейля[42]; это дитя своего времени и своей земли, продукт и символ современных ему событий, а также их действующее лицо и глашатай. Ведь не будь нетипичной ситуации, требующей иного подхода, все новые идеи героя пришлись бы не ко времени и навсегда остались бы нереализованными. Герой — это воплощенное действие: всё в его времени, в его ситуации взывает к нему, наполняя деятельной энергией, которая в иные времена и в иной ситуации осталась бы на уровне идей и потенций. Но герой — не производное внешних обстоятельств, а участник и свидетель событий; его идеи и решения наполняют жизнью сам ход истории. Герою, как в случае с Черчиллем, подчас достаточно лишь красноречия, с лихвой заменяющего сотню полков; он может быть тактически и стратегически прозорлив, как Наполеон, шутя выигрывая сражения, кампании и перекраивая государства; возможно, что он пророк вроде Мухаммеда, способный мудрым и проникновенным словом ободрить бедняка или исцелить больного. Все Пастеры, Морзе, Эдисоны, Форды, братья Райт, Марксы, Ленины и Мао Цзэдуны были как следствием бесчисленных причин, так и причиной великого множества следствий, порождаемых их деяниями.

В нашей таблице оригинальности противопоставлено подражание, однако в сущностном, жизненно важном смысле они выступают заодно, так же как в целях достижения порядка люди, склонные к подчинению, объединяются с теми, кто склонен к владычеству. Таким образом, чтобы адаптироваться к новым условиям в целях выживания, подражающее большинство следует за оригинальным меньшинством, которое, в свою очередь, идет за созидающим героем-первопроходцем. В целом история — это конфликт меньшинств; большинство всегда награждает овациями победившую сторону, поставляя человеческий материал для социальных экспериментов.