Уроки истории

Отсюда вытекает, что интеллект служит необходимой силой для продолжения исторического движения. Эта сила, однако, принимает порой весьма обманчивые формы, грозя обернуться разрушительными последствиями. Из каждой сотни идей девяносто девять, если не больше, скорее всего, окажутся хуже тех, на замену которых они претендуют. Ни один сколь угодно светлый ум не в состоянии самостоятельно достичь такой полноты и объективности картины мира, чтобы с уверенностью судить и отметать устои и традиции, ведь это вековая мудрость поколений, выплавленная в горниле истории. Юнец от буйства гормонов негодует — с какой стати он не должен давать волю своим сексуальным желаниям? И если устои его группы, этические принципы и законы вовремя не удержат отрока, то он рискует искалечить свою жизнь еще до того, как хоть немного повзрослеет, чтобы понять, что секс — это пылающий поток, который необходимо заключать в суровые ледяные берега, поскольку в противном случае он обратит в хаос жизнь и частную, и общественную.

Отсюда следует, что консерватор, противящийся изменениям, вносит не менее ценный вклад в общее развитие, чем радикально настроенный бунтарь, эти изменения предлагающий; быть может, даже более ценный — подобно тому как корни питают дерево более, чем ветви. Несомненно, к новым идеям следует прислушиваться — ради тех крупиц золота, что таятся в этом песке; но столь же необходимо, чтобы они затем попали в плавильную печь возражений, споров и порицаний. Лишь таким образом, на деле доказав свою жизнеспособность, идея получает право на действительно всечеловеческий размах. Крайне полезно, когда старики противятся порывам юношей, а те, в свою очередь, сетуют на неповоротливость старцев: в результате их обоюдного напряжения, как и в случае с противостоянием полов или борьбой классов, рождается мощная созидающая энергия, обуславливающая движение и развитие.

Глава 6. О нравственности и истории

Нравственность — это свод правил, посредством которых общество призывает (подобно тому как посредством законов принуждает) своих членов вести себя в соответствии с принятыми порядками, не создавая угроз безопасности и развитию этого общества. К примеру, благодаря строгому морально-нравственному кодексу еврейские общины христианской Европы на протяжении шестнадцати столетий поддерживали внутренний мир и порядок, практически не прибегая к помощи официальных властей.

Обладая поверхностными познаниями в истории, кто-то может сделать вывод, что своды моральных и нравственных законов не так уж важны, поскольку они весьма различаются в зависимости от времени и места их применения, а часто и вовсе противоречат друг другу. Но если копнуть глубже, становятся очевидными универсальная значимость и необходимость для человека подобных этических кодексов.

Различия нравственных правил обусловлены тем, что они всегда приспосабливались к тем или иным историческим условиям и среде. Если рассматривать экономическую историю человечества в виде трех обширных стадий — охоты, земледелия и промышленности, — то, вероятно, следует также ожидать и смены нравственных законов при переходе от одной стадии к другой. Скажем, когда основной деятельностью людей была охота, каждому следовало быть всегда готовым к погоне, борьбе и убийству. Загнав добычу, охотник практически сразу же употреблял ее в пищу, наедаясь до отвала, поскольку никогда не знал, когда вновь удастся поесть; алчность — всегда порождение неопределенности. По-видимому, уровень смертности среди мужчин, столь часто подвергавших свои жизни опасности на охоте, был существенно выше, чем среди женщин. Поэтому некоторые мужчины брали себе более одной женщины, и каждая из них ожидала скорейшей помощи в зачатии. Воинственность, мужественность, жадность, сексуальная готовность — вот важнейшие человеческие качества той эпохи борьбы за существование. Вполне возможно, что нынешние наши пороки были некогда и добродетелями, внесшими весомый вклад в выживание наших предков, их семей и племен. Как знать, вдруг вообще грехи человеческие — скорее следы былой мощи, нежели символы его падений?