Уроки истории

Освальд Шпенглер (1880–1936) пошел еще дальше, разделив всю историю на разные цивилизационные эпохи, каждую с уникальной жизненной траекторией, состоящей из четырех сезонов, складывающихся в два основных периода развития: первый — центростремительный, собирающий все силы культуры в уникальный гармоничный импульс, мощно выражающийся в первую очередь в искусстве; второй же — центробежный, диссоциирующий общий культурный процесс на ряд противоборствующих направлений, что в итоге оборачивается хаосом индивидуализма, скептицизма и застоем в сфере искусства. Если Сен-Симон с надеждой чаял социализм в качестве нового синтеза, то Шпенглер (подобно Талейрану[159]) ностальгически возлагал надежды на возрождение аристократии, когда сама жизнь и мышление были последовательны и упорядочены, создавая собой и вокруг себя живое произведение искусства.

Таково различие западноевропейского существования до и после 1800 г., жизни, отмеченной избытком и самоочевидностью, возникшим изнутри и произросшим гештальтом, и притом в едином мощном разгоне, от детских дней готики вплоть до Гёте и Наполеона, и той поздней, искусственной, оторванной от корней жизни наших больших городов, формы которой проектируются интеллектом <…> Кто не понимает, что ничто уже не изменит этой развязки <…> тот должен отказаться от того, чтобы понимать историю <…>[160].

Все, так или иначе, сходятся в одном: цивилизации берут начало, расцветают, угасают — а затем исчезают или же влачат жалкое существование, подобное стоячему водоему с затхлой водой, покинутому всеми некогда столь живительными течениями. Так в чем же причины развития и в чем могут быть причины упадка?

Вероятно, почти все, кто изучает историю, никогда всерьез не относились к настойчивым указаниям мыслителей XVII столетия на то, что государство начинается с «общественного договора» между людьми, а также между ними и правителем. Наверное, большинство государств (то есть обществ, организованных единой политической властью) образовалось путем последовательных завоеваний одних групп другими и насаждением победителями своего порядка. Таким образом, указы завоевателей, наложившиеся на прежние традиции, и являли собой новый общественный порядок. Часто подспорьем государственности выступает также коллективное экономическое освоение природных богатств (например, рек в Египте или Азии). Нарастающие трения между правителем и подданными могут подстегнуть интеллектуальный и духовный рост. Дальнейшим его катализатором может стать что угодно, от иноземного завоевания до длительной засухи, что повлечет, соответственно, военное или техническое решение проблемы[161].

Если посмотреть назад еще дальше, задаваясь вопросом, будет ли тот или иной вызов встречен достойным ответом или же нет, то обнаружим, что решающую роль сыграет наличие либо отсутствие инициативы, оригинальность ума, четкость представлений, упорство стремлений и энергия воли (что, пожалуй, можно считать примерным определением гения) в тех, кто сможет найти выход из сложившейся ситуации (что, пожалуй, можно считать примерным определением интеллектуального развития). Если же мы пожелаем узнать, откуда берется «оригинальность ума» и все прочее, значит, мы ошиблись кабинетом и из исторического нам следует пройти прямиком в психологический и биологический, чтобы изучить влияние среды и всевозможные перетасовки хромосом в геноме. Так или иначе, следует признать, что когда на вызов дается достойный ответ (как, например, в Соединенных Штатах в 1917, 1933 и 1941 гг.), то, если это не истощает силы отвечавшего (как, скажем, у Англии в 1945 г.), развитие нации достигает невиданных высот, позволяя с еще большим рвением отвечать на грядущие вызовы.