Уроки любви

Резкий порыв сквозняка захлопнул оконные ставни, раздул парусом полотняные занавеси на террасе. Жанна с визгом кинулась запирать двери и окна.

— Приходил посыльный от сеньоры Борден, вон на столе круглую коробку оставил и пакет. — На ходу сообщила она.

— Как мило! Фанни проиграла мне шляпу и поторопилась прислать фант. — Эжени взялась за крышку коробки, но, передумав, повернулась к гостю. Он стоял на пороге комнаты, по-моряцки расставив ноги и запустив грязные руки в карманы мокрых, липнущих к бедрам брюк. В его сумрачном взгляде исподлобья не было и капли былого добродушия.

— Вы лихо распоряжаетесь людьми, прекрасная певунья. Или это относится только к представителям сильного пола?

— Это относится к вымокшим, вывоженным в грязи и абсолютно бездомным странникам. Ведь вы собирались остановиться в отеле? И вам кажется, что такой костюм порадует постояльцев «Короны» или «Ривьеры»? — Эжени подошла к нему, едва не касаясь грудь., и лукаво заглянула в глаза. — Признайтесь, в отеле вас ждет дама? Если так, то с сожалением отпускаю вас, отважный незнакомец, в ее горячие объятия… А если я была чересчур навязчивой, простите.

Мужчина посмотрел на свою сорочку, свободно висящую на плечах Эжени. Он хорошо помнил, как эта лишенная всяких предрассудков юная дама расхаживала под ливнем почти обнаженная. Зрелище, способное вдохновить любого, даже очень гордого и независимого мужчину, на отчаянные поступки.

— Я не могу уехать, оставив здесь свои вещи. — Согласился он. — И если честно, я мечтаю о хорошей ванне.

— Прекрасно. С вами легко договориться. Ровно в пятнадцать часов встречаемся за этим столом. Жанна покажет вам комнату и приготовит все необходимое. Надеюсь, обед вам понравится.

Босая, подтянув руками брюки, Эжени стремглав взбежала по лестнице и, разбрасывая снимаемые на ходу вещи по ковру своей спальни, с наслаждением вдохнула аромат приготовленной ванны. Пары эвкалипта и магнолии витали в золотисто-коричневой, щедро украшенной зеркалами комнате. Каменная купальня на массивных львиных лапах с высоко поднятым изголовьем всегда напоминала Эжени саркофаг. Сейчас, погружаясь в горячую воду, она почему-то подумала о брачном ложе и жарких супружеских объятиях, которых у нее так и не было. А еще вспомнилось купание в доме Шарля — после ужаса инфекционного лазарета, долгого переезда, на пороге новой жизни. Как нежно и умело действовал Шарль, но что за столбняк сковал Эжени? Еще бы… Она была еще Анастасией и к тому моменту более трех суток обходилась без сна!

Нынешняя Эжени Алуэтт вела бы себя иначе. Быстро приняв ванну и старательно высушив полотенцем длинные, тяжелые волосы, она пристально посмотрела на себя в зеркало и подумала, что парфюмерия и косметика — никчемное оружие в той схватке, о которой она мечтала. Не хватало разве только маски — черного клобука Братства, скрывающего лица тех, кто безраздельно предавался животной страсти, которую цивилизованные люди называют греховной похотью.

Она улыбнулась своему возмутительно чувственному отражению — насмешливо и обольстительно. Запреты цивилизованного общества казались ей выдумками чопорных зануд. Страсть — это мощная, всепоглощающая, священная стихия, делающая человека великаном, поднимающая его к вершинам плотского наслаждения. И нет на ее пути никаких преград.

Ничем не скрывая свою наготу, Эжени вышла в коридор и толкнула ногой дверь напротив — комната гостя была не заперта. Эжени с любопытством огляделась: в кресле аккуратно лежала стопка грязных, подлежащих стирке вещей, а на кровати были разложены приготовленная к выходу одежда — светлый костюм из тонкой желтоватой шерсти, шелковая рубашка, галстук, носки. В открытую настежь дверь ванной доносился шелест душа и тихое веселое посвистывание..

Он не заметил остановившуюся на пороге Эжени, дав ей возможность убедиться, что пожар. вспыхнувший в ее теле, разгорелся неспроста. Впрочем, как показали уроки Братства, даже колченогий урод или карлик могли возбудить не меньше желания, чем безупречный, но холодный, словно мраморная статуя, красавец.

Гость Эжени представлял собой образец безупречного спортивного сложения. Но загорелый торс резко контрастировал с белой кожей бедер и ног. Он, конечно же, не загорал обнаженным у себя в саду, как это делала Эжени, и не появлялся на пляже в купальном костюме выше колен в отличии от мадам Алуэтт, шокировавшей публику коротенькими трусиками и корсажем без бретелек вместо целомудренного блузона. Да, ее гость, со всей очевидностью, принадлежал к породе застегнутых на все пуговицы блюстителей приличий. Это наблюдение лишь подстегнуло желание Эжени — грациозно облокотясь о притолоку, она застыла в дверном проеме, гипнотизируя мужчину привораживающим взглядом.

Заметив обнаженную женщину, он на секунду застыл под шипящими струями. Паническое удивление в его глазах сменилось пылким восторгом с долей недоверия.