Уроки любви и ненависти

Я в целом, конечно, их понимала. Герцог — слишком лакомый кусочек, тут чем хочешь поступишься ради таких перспектив. А потому наблюдала за происходящим издалека и искренне наслаждалась процессом. Особенно мне нравилось, что Норону даже не удавалось дойти до моего обеденного стола, его усаживали где-то посередине пути, усиленно пытаясь напичкать едой, как праздничного гуся.

Пару дней назад, например, посреди ночи я и весь этаж проснулись от того, что очень решительно настроенные девушки в потрясающе красивом исподнем пытались взять комнату Норона штурмом в буквальном смысле. Мы все повысовывались из-за своих дверей и с любопытством наблюдали за процессом, пока не явилась комендант и не разогнала веселый и очень эротически настроенный кружевной балаган.

Еще больше меня поражало, что до сих пор никто не проболтался, откуда у этой нездоровой женской активности растут ноги. Ледяной, конечно, не дурак, и понимал, что я приложила руку к процессу, но как конкретно — не знал.

Ну вот примерно до сегодняшнего дня.

Был обеденный перерыв, я сытая и умиротворенная болтала с девчонками в холле главного корпуса, как входные двери со стороны внутреннего двора распахнулись, жалобно бдзынькнув.

— ХАРТМАН!!!!

— Тебе конец, — без всякого сочувствия сказала стоящая рядом Амелия.

Не согласиться с ней было сложно: ко мне быстрым шагом приближался Норон. Очень и очень недовольный жизнью. Вокруг парня светилось несколько ледяных колец, которыми он, видимо, ограждался от поклонниц. А сейчас вот расталкивал толпу на пути к моей скромной персоне.

И смотрел парень на меня так многообещающе, что я аж нервно сглотнула и поняла — настало время тактического отступления. Сунула Амелии в руки свою сумку и дала деру.

— СТОЯТЬ!!! — гаркнул мне вслед жених, но инстинкт самосохранения был сильнее.

Я прямо на каблуках, в длинном ученическом платье, на очень сытый желудок умудрялась набрать неплохую скорость! Расталкивая и распихивая всех без разбору, я неслась без всякого смысла и направления, гонимая одной-единственной мыслью: «убьет». Ну если не убьет, то точно покалечит. Я слышала, как Норон гонится за мной, также сшибая все и всех на своем пути. И чувствовала спиной, как злой мороз бежит впереди хозяина.

Когда холод цапнул меня за то место, что обычно отвечает за ощущение опасности, я поняла две вещи. Первая — все равно догонит. И вторая — живой не дамся. А потому мгновение спустя вокруг меня образовался плотный кокон горячего воздуха, нагреваемый моим даром.

Так мы и неслись по всей академии, роняя людей и предметы, перепрыгивая через ступени и перемахивая через перила, переругиваясь и перекрикиваясь. В конце концов, после того как мы пронеслись по остекленной галерее между зданиями, не оставив ни одного целого стеклышка из-за резкого перепада температур, прямо перед моим носом возник очень и очень злой ректор:

— Норон! Хартман! В мой кабинет!

Я едва затормозила, чуть не снеся уважаемого ректора с ног. Норон такой ловкостью не обладал, а еще лед на паркете его подвел. Так что он сшиб и меня, и уважаемого ректора с ног с грацией тарана.

Ну все, вот теперь точно одним толстым чеком в стекольную мастерскую не отделаемся…

17

Кабинет у ректора был шикарный во всех смыслах. Отчасти мы с Нороном приложили к этому шику руки. Точнее, кошельки. Половина наших конфликтов оканчивалась вандализмом, за который мы честно и щедро платили. Всегда исключительно пополам, хотя Норон, конечно, пытался первое время поиграть в аристократа и покрывать все расходы единолично, но… во-первых, я была принципиально против. Я ведь не какая-нибудь там нищенка, сама могу оплачивать свои маленькие (и не очень) капризы. А во-вторых, после того как мы нечаянно осушили прудик в академическом парке, полном редкой флоры и фауны, чек нам выкатили таких размеров, что даже мой женихатый герцог крякнул.

В общем, в кабинет к ректору мы пришли как к себе домой, привычно расселись по гостевым креслам и даже не вздрогнули, когда следом вошел ректор, громко хлопнув дверью. Ректор, между прочим, был милейшим мужчиной. Невысокий, пухленький, говорят, он был очень добр к студентам, их шалостям и затруднительным положениям. Ну вот ровно до тех пор, пока в его академию не поступили мы с Нороном.

— Вы в конец оборзели! — без вежливых расшаркиваний проорал ректор.

Справедливости ради, расшаркивался он с нами первые три раза, а потом уже сразу переходил к сути вопроса. Ну то есть в основном орал.

Я изобразила жалостливую мордашку и захныкала:

— Господин Нетлик, я так испугалась, так испугалась! Я думала, он меня убьет!

Но ректор, ожидаемо, не купился:

— Хартман, прекрати прикидываться немощью! За пять лет это еще ни разу не сработало!

— Но попробовать-то стоило, — пробормотала я.

Рядом понимающе хмыкнул ледяной. Ему, ввиду половой принадлежности, изображать даму в беде было невозможно.

— Значит так, — Нетлик переводил взгляд с меня на Норона и обратно. — Мне это надоело. Вы уже без пяти минут выпускники академии, а ведете себя как малолетние беспризорники.