Уроки милосердия

Человек – хотя как можно назвать это чудовище человеком? – шагнул ко мне. Кусок мяса, который он держал в руках, имел руку, пальцы… И эти пальцы продолжали сжимать набалдашник позолоченной трости, которую я не смогла бы забыть, даже если бы и хотела. Нашелся Барух Бейлер!

Раздался стук в дверь, в кабинет заглянул младший офицер.

– Герр гауптшарфюрер, уже два часа, – напомнил он.

Я захлопнула блокнот и начала вставлять новый лист в печатную машинку.

– Я и сам в состоянии сказать, который час! – ответил гауптшарфюрер. – Идти нужно тогда, когда я скажу, что пора идти. – Он дождался, когда закроется дверь. – Не печатай пока, продолжай! – приказал он.

Я кивнула, опять перелистала свой кожаный блокнот, откашлялась.

Я почувствовала, как перед глазами все плывет.

– Виновато не дикое животное, – выдавила я из себя. – Это ты сделал.

Каннибал улыбнулся, зубы его были в алой крови.

– Дикое животное, упырь… К чему эти тонкости?

Гауптшарфюрер засмеялся.

– Ты убил Баруха Бейлера.

– Ханжа. Ты можешь, положа руку на сердце, сказать, что не желала ему смерти?

Я вспомнила все те случаи, когда сборщик налогов приходил к нам в дом и требовал денег, которых у нас не было, принуждая отца заключать сделки, чем все больше и больше загонял его в долги. Внезапно я почувствовала, что меня вот-вот вырвет.

– Мой отец… – прошептала я. – Его ведь ты убил?

Когда упырь не ответил, я набросилась на него – ногти и злость были моим главным оружием. Я впивалась в его плоть, пиналась, била его руками. Я либо отомщу за смерть отца, либо погибну, пытаясь отомстить!

Я продолжала описывать приход Алекса, терзания Ани, когда она пыталась примириться с тем, что человек, которого она полюбила, брат зверя. И кто в таком случае он сам?

Я поведала о поспешном бегстве Ани из пещеры, о том, как Алекс бросился за ней, как она обвинила его в том, что он мог спасти ее отца, но не сделал этого.

– Твой отец не единственный, кто тебя любит, – признался Алекс. – В его смерти Казимир не виноват. – Он отвернулся, скрывая лицо. – Потому что его убил я.

Когда я закончила, последние слова повисли в кабинете, как дым от дорогой сигары – приятный и резкий. Гауптшарфюрер медленно хлопнул два раза в ладоши, потом довольно пылко зааплодировал.

– Браво! – воскликнул он. – Такого я не ожидал.

Я зарделась.

– Спасибо.

Я закрыла блокнот и села, сложив руки на коленях, в ожидании, когда он меня отпустит.

Но гауптшарфюрер наклонился ко мне.

– Расскажи о нем еще, – велел он, – об Александре.

– Но я уже прочла все, что пока написала.

– Да, но ты же знаешь больше, чем написано. Он уже родился убийцей?

– Нет, с упырями все по-другому. Человек сначала умирает насильственной смертью.

– Между тем, – заметил гауптшарфюрер, – и Александра, и Казимира постигла одна и та же несчастливая судьба. Совпадение? Просто не повезло?

Он говорил о моих героях так, как будто они существовали на самом деле. Хотя для меня они и были настоящими.

– Казимир погиб, когда пытался отомстить за убийство Александра, – ответила я. – Именно поэтому Алекс чувствует, что обязан его защитить. А поскольку Казимир более молодой упырь, он, в отличие от Александра, не умеет контролировать свой аппетит.

– Следовательно, у обоих было обычное детство. Были любящие родители, которые водили их в церковь, отмечали семейные дни рождения. Оба ходили в школу. Подрабатывали продавцами газет, рабочими, артистами. Но однажды – так уж распорядилась судьба – очнулись и почувствовали жажду крови.

– Так гласит легенда.

– Но ведь ты же, ты писатель! Можешь написать все, что угодно! – возразил он. – Возьмем Аню. В какой-то момент она готова уничтожить человека, который, как она думает, убил ее отца. Тем не менее ты рисуешь ее как героиню.