Уроки милосердия

Еще никогда ребенок не был таким желанным – для Баси и Рувима, которые каждый раз, проходя мимо люльки, смотрели на него, как на настоящее чудо; для моего отца, который уже пытался рассказать ему, как печь хлеб, и для меня, которая придумывала бессмысленные стишки, чтобы его убаюкать. Только мама держалась отстраненно. Разумеется, она любила своего внука, ворковала с ним, когда Бася и Рувим приносили его к нам в гости, но редко брала Меира на руки. Если Бася давала ей малыша, мама обязательно находила предлог, чтобы положить его, либо передавала мне или папе.

Я ничего не могла понять. Она всегда мечтала стать бабушкой. А теперь, когда стала, даже не хочет обнимать внука?

Мама всегда готовила самые вкусные блюда к пятничному ужину, когда сестра с Рувимом приходили на шаббат. Наш рацион обычно состоял из овощей и картофеля, но сегодня каким-то чудом маме удалось купить цыпленка – яство, которое мы не видели несколько месяцев, с тех пор как немцы оккупировали страну. По всему городу существовали «черные рынки», где можно было достать что угодно – только деньги плати. Оставался один вопрос: чем она заплатила за это пиршество?

У меня так наполнился слюной рот, что я об этом не задумывалась. Я ерзала во время молитвы над свечами и киддуша – благодарственной молитвы за освященные и дарованные Богом Израилю дни субботы и праздников над вином, «Ха-Мотци» – молитвы перед каждым приемом пищи – над вкуснейшей папиной халой. И наконец пришло время садиться за стол.

– Хана, – воскликнул отец, пробуя цыпленка, – ты настоящее чудо!

Сначала мы молчали, занятые бесподобным блюдом, потом тишину нарушил Рувим:

– Гершель Беркович, мой сослуживец… На прошлой неделе ему приказали покинуть дом, где он жил.

– И он уехал? – поинтересовалась мама.

– Нет.

– И? – спросил папа, замерев с вилкой у рта.

Рувим пожал плечами:

– Пока ничего.

– Вот видишь, Хана, я был прав. Я всегда прав! Если откажешься переезжать, небеса на землю не упадут. Ничего не случится.

Восьмого февраля начальник полиции перечислил улицы, где позволялось жить евреям. И хотя у многих были знакомые, которые эмигрировали в Россию или переехали в район, где предписывалось жить евреям, некоторые – как, например, мой отец – не собирались этого делать.

– Да что они могут? – Папа пожал плечами. – Выгонят всех из домов? – Он промокнул рот салфеткой. – Я не позволю, чтобы такой великолепный обед испортили разговоры о политике. Минка, расскажи Рувиму то, что рассказывала мне вчера о горчичном газе…

Об этом мы узнали на уроке химии. Причина, по которой срабатывает горчица, заключается в том, что вещество частично состоит из хлорина, который имеет настолько плотную атомную структуру, что притягивает к себе электроны от всего, с чем вступает в контакт. Включая человеческие легкие. Газ в буквальном смысле разрывает клетки нашего тела.

– А эта тема, по-твоему, подходит для разговора за столом? – вздохнула мама и повернулась к Басе, которая баюкала Меира. – Как спит мой ангелок? По ночам не просыпается?

Неожиданно раздался стук в дверь.

– Ты кого-то ждешь? – всполошилась мама и взглянула на отца.

Она направилась в коридор, но дойти не успела – дверь распахнулась, и в гостиную ввалились офицер и двое солдат вермахта.

– На улицу! – по-немецки приказал офицер. – У вас пять минут!

– Минка! – воскликнула мама. – Что им нужно?

Бася спряталась в углу, загораживая ребенка собой. С бешено колотящимся сердцем я перевела.

Один из солдат смахнул хрусталь с дубового подноса моей бабушки – осколки разлетелись по полу. Другой перевернул стол вместе с едой и горящими свечами. Рувим поспешно затоптал пламя, пока оно не перекинулось на весь дом.

– Шевелитесь! – кричал офицер. – Чего ждете?

Мой отец – мой храбрый, сильный отец! – обхватил голову руками.

– Через пять минут всем быть на улице. Иначе мы вернемся и начнем стрелять! – пригрозил офицер, и они вышли из дома.

Этого я переводить не стала.

Первой опомнилась мама.

– Абрам, доставай из буфета серебро. Минка, хватай наволочки и складывай в них все, что представляет хоть какую-то ценность. Бася, Рувим, отправляйтесь домой и собирайте вещи. Пока вы не вернетесь, я побуду с ребенком.