Уроки мудрости. Притчи, байки и истории от психотерапевта

Не избежал гнева даже тот, о ком основатель психоанализа восторженно отзывался: «Он самый значительный из встреченных мною… Он может оказаться тем, кого я ищу, чтобы возглавить наше движение» (речь о Карле Юнге). В 1910 году по велению Фрейда он стал пожизненным (!) президентом Международной ассоциации психоаналитиков. Однако уже через три года Зигмунд публично сказал ему «фи!». Карл провинился тем, что, во-первых, не уверовал в сексуальную этиологию неврозов. Во-вторых, слишком увлекся мистикой, которую рационалист Фрейд не принимал (в кабинете Зигмунда висел лозунг «Работать не философствуя»). И в-третьих, Юнг забыл упомянуть в своих лекциях по истории психоанализа имя отца-основателя, объяснив это тем, что все и так знают, кто стоял у истоков теории. Фрейд порвал не только деловые, но и личные отношения с «неверным». Он констатировал: «Трудно поддерживать дружбу при таких разногласиях».

Однажды на семейном обеде он пожаловался на измену тех, кто прежде был так предан общему делу. «Твои проблемы, Зиги, в том, – заметила ему тетушка, – что ты совсем не разбираешься в людях».

Ни одна другая научная теория не преображалась в квазиполитическое движение с централизованным управлением, железной дисциплиной, цензурой, чистками, убирающими «еретиков». Ни одна другая область знаний не была столь жестко привязана к открытиям основоположника, который отвергал любую критику и под страхом проклятия запрещал пересматривать фундаментальные тезисы. «Раскольники» называли Фрейда тираном, упрекали его в ортодоксии. Он же с маниакальной настойчивостью твердил: «Я вправе утверждать, что и в наши дни, когда я уже не единственный психоаналитик, никто не может знать лучше меня, что такое психоанализ».

Фрейд страдал тем пороком, от которого призван был избавлять его психоанализ, – подавлением. Он изгонял из сознания свои амбиции завоевателя мира. Но в то же время под маской научной школы осуществлял заветную подсознательную мечту – стать властителем, мессией, указующим человечеству землю обетованную.

Смелые и далеко идущие интерпретации психоанализа всегда подвергались острой критике коллег, порой справедливо указывавших на отрыв этих интерпретаций от логических и эмпирических оснований, фактологии и доказательности выводов, связанных с субъективной трактовкой аналитика. Одной из шуток, описывающей эту проблематику, был анекдот, заострявший проблему нахождения переноса в любых интенциях пациента: «Если я ненавижу борщ, значит, я борщ?» Другой анекдот также подчеркивал субъективную трактовку аналитика и искажения эффекта наблюдателя и эффекта ореола.

«Шведский викинг-психоаналитик на приеме. Ему жалуется пациентка:

– Доктор, я чувствую постоянную неудовлетворенность, меня что-то гнетет. Я постоянно вижу во сне башни, сигары, маршальские жезлы, заводские трубы и эрегированные фаллосы.

– Типичный случай сублимации в сновидениях. Башня, сигара, фаллос – все это подсознательные архетипы, все они на самом деле подразумевают меч. Внешним стремлением к половому акту ваше сознание подменяет желание сражаться. Само по себе это желание естественно и безвредно, если его не подавлять. Разумеется, единственный здоровый способ для вас выйти из этого состояния – поехать на войну.

Диапазон применения байки: коммуникативный тренинг, семейное и бизнес-консультирование.

Терапевтические мишени: установка долженствования, оценочная установка, механизм проекции.

21. Байка «По-другому»

Немного по-другому стали смотреть космонавты друг на друга, когда у них закончилась еда.

Мораль. Люди относятся друг к другу дружелюбно в хорошие времена. (Восточная мудрость)

Комментарий. Лучше быть реалистом. «С нами такого случиться не может» – вот фраза номер один в списке знаменитых последних слов. «Розовые» и «черные» очки одинаково не годятся для ориентации в настоящем. Чтобы не разочаровываться, следует не очаровываться. Идеалистические представления в пух и прах разбиваются о реальность, и чем дальше эти представления были от нее, тем болезненнее это происходит. Как только слабеют устои и нормативы государства, так сразу становится очевидным, что человек хоть и общественное, но все-таки животное. Законы животного мира, «мира джунглей», сразу вступают в права в кризисные моменты – вспомните наши недалекие 1990-е с «бандитским беспределом» или наводнение в Новом Орлеане (штат Луизиана, США), вызванное ураганом «Катрина», когда в благополучной и цивилизованной Америке даже полицейские стали мародерами и люди убивали друг друга уже через сутки после наступления хаоса. Как в анекдоте:

Самолет потерпел катастрофу и упал на необитаемый остров. Единственный оставшийся в живых сидел под пальмой, обгладывая кость, когда увидел спасателей, застывших в ужасе перед ним и кучей человеческих костей.

– Я понимаю, что вы должны меня ненавидеть за то, что я сделал, но мне нужно было выжить!

Командир спасателей покачал головой: