Уроки переносятся на завтра

Поэтому недоумение и гнев Фары по случаю дерзкого налёта не поддавались описанию простыми словами. С наглостью необычайной его раздели в собственном логове, охраняемом уважаемыми людьми. Сбили их с толку огнями этими бенгальскими. Видать, психологи, мать их! И надо же, как назло, в тот раз предполагалась крупная сделка, отчего Жора загрузился наличными по самый воротник.

Едва они с партнром выбрались из сугроба и убедились, что нападавшие бесследно исчезли, Фара помчался звонить.

- Михалыч? - сказал он в трубку. - Нужно встретиться. Беда.

В детском кафе «Лакомка» он занял отдельный столик и стал ждать.

Мужчина, пришедший на стрелку, был представительного вида, хотя и без формы, потому как старался свои отношения с известным городским спекулянтом не афишировать. По той же причине воротник пальто он держал поднятым, а лицо как бы невзначай прикрывал рукой.

- Что там у тебя стряслось? - недовольно поинтересовался он.

- ЧП, - ответил Фара и пересказал в красках уже известную нам печальную историю.

Михалыч, однако, повёл себя несколько чёрство по отношению к товарищу.

- Занятно, - отозвался он. - Только я никак в толк не возьму, какого хрена ты меня сюда вытащил.

- Да ты что! - опешил Фара. - Хочешь сказать, что на жаловании у меня не сидишь?

- Э, нет. - Михалыч погрозил ему пальцем. - Такого уговора у нас не было. Я тебя от милиции защищать должен. От прокуратуры. А не от таких же преступников, как ты сам. Дело закрыть, притормозить. Позвонить, кому нужно. А это — чисто ваши разборки, и меня ты в них не впутывай.

Фару такой ход мыслей партнёра нисколько не вдохновил.

«Торгуется, старый козёл, - подумал он. - Не иначе, тарифы повысить собрался».

Официантка принесла мороженое, и Фара принялся его нервно уничтожать, не обращая внимания на неубедительные вкусовые качества. Словно лопатой орудовал, а не ложкой.

- А много взяли-то? - вкрадчиво осведомился Михалыч.

- Много, - вздохнул Фара. - Боюсь, в этом месяце гонорары кое-кому придется урезать.

Михалыч осклабился.

- Это ты себе урезай, юноша. Меньше клювом щёлкать будешь. У тебя — сдельщина, а я — на окладе. И так будет всегда.

Обидные слова говорил он, но Фара старался душить в себе рвущиеся наружу эмоции. Они помолчали минуту-другую, после чего Михалыч немного смягчился, видимо, произведя кое-какие расчёты в голове.

- Ладно, - сказал он. - Сердце у меня доброе. Посмотрю, что можно сделать. Запрошу данные о побегах. Проверю, не откинулся ли кто из отмороженных. Но, сам понимаешь, только после праздников. У нас сейчас такая круговерть.

- По горячим следам бы, - сразу заныл Фара. - Уйдут.

- Никуда они не денутся, - возразил Михалыч. - Помяни моё слово: засядут голубчики на дно и переждут. Я вашу породу знаю. А как решат они, что пора, тут мы их и накроем.

- Так-то оно так, но если пропьют они бабки, что потом?

- Если их так много, как ты говоришь, то не успеют.

Михалыч поднялся со своего места, закутываясь обратно в пальто, и положил на стол пятрку.

- На вот, - съязвил он. - Рассчитаешься за мороженое. У тебя ведь теперь денежные затруднения.

Пришлось стерпеть и эту пакостную выходку. Ради высокой цели.

А по окончании выходных, как мы уже знаем, грянул гром. Фара на всякий случай звякнул Михалычу с вежливыми напоминаниями о долге, но был послан в самой резкой форме.

- Да ты что, не видишь?! - наорали на него. - Тут такое творится! Сижу, как на вулкане!

Фара разумом-то понимал, что к чему, но душа его ныла и беспокоилась: «Уйдут! Уйдут черти проклятые! А всё из-за него, из-за этого чудовища с бровями!»

Он не любил Брежнева, и нелюбовь эта уходила корнями глубоко в прошлое.

Ещё будучи несмышлёным карапузом, Фара подавился клочком газеты «Правда». Если бы не расторопность родной бабки, доставшей пальцами бумажку чуть ли не из желудка, лежать бы ему сейчас на кладбище имени Макаренко. На злополучном листке содержалось решение Пленума ЦК КПСС, который объявил Брежнева новым Генеральным Секретарём взамен волюнтариста Хрущёва.

С тех пор их отношения претерпевали изменения только в худшую сторону. В начале семидесятых Брежнев торжественно разрезал почётную ленточку на пуске автозавода в Тольятти, а отцу Фары, как передовику производства, вручили талон на вожделенные «Жигули». Собрав все сбережения и заняв недостающую сумму у знакомых и родственников, они совершили заветную покупку. Но радость их длилась недолго. Поехав в лес за грибами, они застряли в гигантской луже, просидев без еды и бани целых два дня, пока болото не высохло. На обратной дороге Фара прищемил в дверях палец, и уставшее семейство поехало в больницу вместо дома — зашивать какой-то разрыв. На полдороги в авто заклинило двигатель, и они окончательно запутались в долгах, пытаясь реанимировать этот металлолом.