Уроки русского. Роковые силы

Вад. К. Понимаете, есть хрестоматийный Пушкин. Естественно, там он как бы некоторым образом облегченный. А кроме того, представьте, у Пушкина есть даже что-то мистическое. Это стихотворение он при жизни не опубликовал, он готовил его для своей посмертной книги, которую не успел издать, и тем самым, как ни странно, оказал воздействие на его судьбу. Но то, что Пушкин все-таки остается еще и в будущем, внушает надежду: каждому в нем можно открыть для себя что-то новое, даже открыть произведения, на которые раньше, по меньшей мере, не обращал особого внимания. Вот это очень важно сознавать!

Подчеркну: у Пушкина можно найти ответы буквально на все вопросы. Вот именно – «наше все». Я хочу привести такой пример, совершенно актуальный, живой. Только что опубликовано неожиданное заявление пресловутого американского экономиста Джеффри Сакса. Он, как известно, был главным вдохновителем и наставником наших «реформаторов», которые сейчас уже явно потерпели крах. И вот что заявил теперь этот самый Джеффри Сакс: «Мы положили больного (то есть Россию) на операционный стол, вскрыли ему грудную клетку, но у него оказалась другая анатомия». Так если бы эти самые наши «реформаторы» знали Пушкина, понимали, кто такой Пушкин, они могли бы прочитать слова, написанные Пушкиным в 1830 году, то есть почти сто семьдесят лет назад: «Поймите же, Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою; история ее требует другой мысли, другой формулы…»

Вик. К. Это где сказано?

Вад. К. В статье о втором томе «Истории русского народа» Полевого. Видите, Пушкин ответил на этот злободневный до сих пор вопрос еще тогда! При этом надо иметь в виду, что Пушкин вовсе не недооценивал Европу. Он великолепно знал ее, хотя там никогда не бывал. В его творчестве так или иначе созданы образы почти всех европейских стран – от Великобритании до Югославии и от Испании до Польши. То есть все он обнял. Писал совершенно гениальные вещи и об Америке, и об Азии, ислам он принял по-своему – написал «Подражание Корану».

Вот эта всемирность его уникальна по цельности и свежести взгляда. Именно свежести, поскольку он как бы делал это первым. Такая первородность, когда слово будто бы вообще впервые произносится, имеет какое-то особое преимущество. Как говорил Гоголь о Пушкине, «в каждом слове – бездна пространства».

И вот продолжим разговор о том гоголевском высказывании, с которого начали. Вы тогда мне совершенно справедливо заметили, что Гоголь дальше еще о Пушкине говорит: «… это русской (так он писал – русской) человек в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез двести лет».

Вик. К. Гоголь – «Несколько слов о Пушкине».

Вад. К. Да, 1834 год. Вот недавно в одном кругу вспомнили эти слова и, представьте себе, начали говорить об этом зло, с ядовитой иронией: дескать, горе-провидец – не предполагал, что через двести лет страна окажется в состоянии такой смуты, такого унижения. Где, мол, нам при всем этом развиться до Пушкина! Дай Бог русскому человеку хотя бы выжить.

Но я тут же сказал: если уж вы берете Гоголя, вы должны понимать, что это написано не при рождении Пушкина, а в 1834 году. Нам осталось еще 35 лет до того 200-летия, о котором говорит Гоголь! Не надо, конечно, думать, что Гоголь именно так буквально это сформулировал. Другое здесь очень важно. Он имел в виду, что русский человек разовьется до Пушкина не в XIX веке и не в ХХ, а в XXI, то есть в третьем тысячелетии. Он считал, что такой масштаб нужен для действительно настоящего понимания Пушкина, для того, чтобы до него дорасти. Вот какой масштаб он поставил, и из этого надо исходить.

Вик. К. То есть чтобы нам дорасти до понимания Пушкина…

Вад. К. Да. А что касается вот этих самых 35 лет, которые нам остались, то я вам приведу такой пример. В 1612 году, в середине года, во время страшной смуты (прямо скажем, если брать нашу современную стадию, тогда Россия находилась в гораздо более отчаянном положении), как раз в это время был создан безымянный «Плач о конечном разорении великого Московского государства». Обратите внимание: о конечном разорении! Тем не менее уже в конце этого года Минин и Пожарский освободили от поляков Москву, началось возрождение нашего государства, и через 35 лет русские землепроходцы дошли до Тихого океана, создав вот эту гигантскую евразийскую державу. А еще через несколько лет, в 1654 году, была воссоединена с Россией в основной своей части Украина, отторгнутая три века назад.

То есть эти вот два факта говорят о том, что за короткий, необычайно короткий срок с 1612 года, когда наступило конечное разорение, как тогда думали люди, – произошло такое колоссальное воскрешение страны. Это, можно сказать, удивительная черта нашей истории!

Возьмите 1917 год. Знаменитый тогда писатель Алексей Ремизов пишет «Слово о погибели Земли Русской». Он выражал мнение очень широких слоев, ну, скажем так, деятелей культуры: все кончено. Причем это было, кстати, до Октябрьской революции – в Февральской, он считал, уже все было кончено.