Уроки русского. Роковые силы

Я действительно считаю, что Россия стоит перед таким выбором: либо ей не существовать, либо она пойдет по пути того, что называется социализмом. Подчеркиваю, что в этот термин я не вкладываю сугубо идеологического содержания. Я исхожу из господства общественной собственности, что вовсе не исключает различные формы частной собственности, просто они занимают подчиненное положение. И, наконец, исхожу из решающей роли государства.

Вот говорят о том, что нужен рынок, регулируемый государством. Я думаю, правильнее было бы сказать, что нужно экономическое соревнование, экономическое соперничество, которое контролируется государством, стремящимся направить это соревнование на пользу стране, а не некоторым представителям этого соревнования. Государство должно всячески поощрять тех, кто, достигая своего благополучия, одновременно обеспечивает и благополучие страны в целом. Если страна пойдет по такому пути, это не означает «вернется». У нас совершенно неправильно все время ставят вопрос, что тот, кто говорит о руководящей роли государства, будто бы стремится вернуться в прошлое. Вернуться в прошлое нельзя, это абсолютно исключено. Будет новое, существенно новое, складывающееся с учетом коренных национальных интересов России, но все же — в том направлении, по которому страна пошла начиная с октября 1917 года. И дилемма такова: либо страна пойдет по этому пути, либо она просто погибнет. По крайней мере, скатится до чрезвычайно низкого уровня. Потеряет так много, что тут и говорить не о чем. В этом я убежден.

Короче говоря, я за социализм, но не потому, что я его всецело «одобряю», а потому что считаю это неизбежным.

То, что частная собственность будет в конечном счете заменена общественной, со все определяющей ролью государства, — это убеждение вы найдете у любого подлинно выдающегося мыслителя XX века, кто бы он ни был. Абсолютно определенные высказывания этого рода можно найти у крупнейшего германского мыслителя XX века Мартина Хайдеггера или у крупнейшего представителя британской историософии Арнольда Тойнби, который, правда, говорит об этом с горечью — он считает, что человечество, перейдя к этой форме существования, слишком много потеряет. И, наконец, у одного из новейших философов России А. Ф. Лосева. В самом конце жизни, а умер он в 1988 году, на вопрос: «Куда дальше движется человечество?», он совершенно определенно сказал: «Дальше идет то, что противоположно индивидуализму, а именно общественность и коллективизм, то есть социализм».

А такого рода суждений людей, которые общепризнанны как крупнейшие мыслители, неизмеримо больше многих других. То есть просто смешно противопоставлять им, скажем, заявления многочисленных вчерашних партаппаратчиков типа тов. Яковлева, ведавшего ранее агитпропом, который просто стремится «отмыться» от своего прошлого и поэтому проклинает социализм. Как можно верить такого рода субъектам — до 50–60 лет твердившим одно, а потом прямо противоположное. Я же привожу мнения людей, которые не были, ни в коей мере, ни коммунистами, ни социалистами. Сами понимаете, трудно назвать Арнольда Тойнби, глубоко религиозного человека, социалистом… И если у нас есть возможность определенного печатного пространства, то я готов дальше подробно обосновать, почему в настоящее время совершенно ясна своего рода необходимость, неизбежность выбора социалистического направления пути развития.

Вот, кстати, А. И. Солженицын, который, как известно, является воинствующим антикоммунистом и антисоциалистом — по крайней мере, до последнего времени, — как-то сказал, что человечество погибнет, если оно не займется самоограничением. Но социализм — это и есть самоограничение. Это достаточно четкое определение. Причем самоограничение, в котором роль этого мощного ограничивающего начала играет государство, играет общественная собственность, прежде всего на землю. А возьмите хотя бы Льва Толстого, который считал частную собственность источником всех бед. Конечно, он не был социалистом в каноническом смысле, но был категорически настроен против частной собственности. Когда, кстати, вспоминая Л. Толстого, обычно говорят о той жестокой беспощадной критике, которую он обрушил на российские порядки, то при этом почему-то игнорируют, что к западным порядкам он относился еще более непримиримо. Когда в 1905 году начали кричать, что нам надо ввести конституцию, как в странах Запада, он по этому поводу сказал: «Хотят заменить царя каким-нибудь там Кокошкиным (был такой видный кадетский деятель. — В.К. ), это все равно что христианство заменить какой-нибудь идиотской сектой… большего обмана, чем конституция, придумать трудно».