Уроки русской любви

Можно иначе – пастораль, Эгейское море, белые корабли на якоре, закат, церковь, в которой венчались знаменитые артисты. Пусть в фильме, а не в жизни, но кино – это даже лучше, чем жизнь. И мы идем в эту знаменитую церковь и присматриваемся, достойны ли мы того, чтоб венчаться здесь, такая ли у нас любовь, как в кино. Такая, конечно, такая, но пока мы лежим на песчаном пляже, потягиваем фраппэ через соломинку, на том самом пляже на острове Скопелос, где Мерил Стрип гуляла свадьбу своей дочери. Не настоящей, а кинодочери, вместе с тремя гипотетическими отцами – нам бы таких родителей. У Шувалова с Лелей не было даже гипотетических родителей, потому что тогда порвалась связь времен. И готова порваться снова. Мы можем назначить свидание и в Монтрё, у памятника Фредди Меркьюри: “It's my life!”. Сфотографироваться с Чарли Чаплином в соседнем Вёве – и опять же примкнуть к истории. Но куда бы мы ни поехали и даже просто остались на родине, мы пойдем на мост и навесим на него замок со своими инициалами, в знак нашей вечной любви. Этих замков – сотни тысяч, и вдруг именно наш замок обрушит мост, и мы опять-таки станем частью истории.

Мы поедем в Иерусалим и на Голгофе освятим свои крестики или, например, часы. А потом будем лежать на глади Мертвого моря и страшно смеяться от безуспешных попыток погрузиться в воду, которая выталкивает на поверхность, как ни старайся нырнуть. Море мертвое, мы живые, но когда-нибудь и мы станем такими же непроницаемыми. Еще мы можем раствориться в пустыне Сахара, целоваться, свешиваясь с высоченных верблюдов и ночевать в бедуинском шатре. Шувалов и Леля не знали ни истории, ни этологии, ни психологии, ни географии, единственным их Эльдорадо был парк с яблонями и грушами. Мы же легко можем уподобиться ящерке и скользнуть в расщелину, и даже если хвост останется в руках у возлюбленной, отрастим новый. Можем бросаться, как тигры, за добычей и жалить, как осы, которых люди раздражают как таковые. Можем расчерчивать небо белыми линиями, летя в самолете. Мы живем в нескольких параллельных мирах одновременно. Мир любви, самый заманчивый, рушится как мост, если на него навесить замок из мира NLP. Вот недавно была история, как страстные возлюбленные, посмотрев новости по телевизору, обрушили свой мост и остались на разных берегах: она – ненависти, он – безразличия. А оно сегодня, благодаря сонму наук, отвоевало у мира любви одну составляющую – удивление. Любовь неудивительна (химия мозга, механика биологического организма), а наличие всеобщего программного обеспечения вместо то ли яблоневого, то ли абрикосового дерева познания добра и зла, конечно, озадачивает. Потому – скрыться в истории, затеряться среди кинозвезд, слушать оперу и объясняться в любви неаполитанскими песнями.

Как закалялась сталь (1932–1934)

НИКОЛАЙ ОСТРОВСКИЙ (1904–1936)

Тишина в доме. Лишь часы шагают, четко чеканя шаг. Никому из двоих не приходит в голову мысль уснуть, когда через шесть часов они должны расстаться и, быть может, больше никогда не увидят друг друга. Разве можно рассказать за этот коротенький срок те миллионы мыслей и слов, которые носит в себе каждый из них!

Юность, безгранично прекрасная юность, когда страсть еще непонятна, лишь смутно чувствуется в частом биении сердец; когда рука испуганно вздрагивает и убегает в сторону, случайно прикоснувшись к груди подруги, и когда дружба юности бережет от последнего шага! Что может быть роднее рук любимой, обхвативших шею, и – поцелуй, жгучий, как удар тока!

За всю дружбу это второй поцелуй. Корчагина, кроме матери, никто не ласкал, но зато били много. И тем сильнее чувствовалась ласка.

В жизни забитой, жестокой, не знал, что есть такая радость. А эта девушка на пути – большое счастье.

Он чувствует запах ее волос и, кажется, видит ее глаза.

– Я так люблю тебя. Тоня! Не могу я тебе этого рассказать, не умею…

Прерываются его мысли. Как послушно гибкое тело!.. Но дружба юности выше всего.

– Тоня, когда закончится заваруха, я обязательно буду монтером. Если ты от меня не откажешься, если ты действительно серьезно, а не для игрушки, тогда я буду для тебя хорошим мужем. Никогда бить не буду, душа с меня вон, если я тебя чем обижу.

И, боясь заснуть обнявшись, чтобы не увидела мать и не подумала нехорошее, разошлись.

Уже просыпалось утро, когда они уснули, заключив крепкий договор не забывать друг друга.

Ювенильное море (1934)

АНДРЕЙ ПЛАТОНОВ (1899–1951)

В эту ночь, когда поднялась луна на небе, животные перестали жевать растения и улеглись на ночлег по балкам и по низовьям, напившись воды у колодцев; несъеденная трава тоже склонилась книзу, утомившись жить под солнцем, в смутной тоске жары и бездождия. В тот час Босталоева и Вермо сели верхами на лошадей и понеслись, обдаваемые теплыми волнами воздуха, по открытому воздушному пространству земного шара…