Уроки Тамбы. Из дневника Эраста Фандорина за 1878 год

— Нет, не погиб. Стал ли он вторым Тамбой, мы сейчас посмотрим. А если ты еще раз прервешь меня, я подвешу тебя вверх ногами, чтобы научить смирению.

Я извинился, и Т. продолжил.

«Гэн был лучший из лучших. На все руки и на все ноги мастер, бесконечно изобретателен в коварствах и уловках, по-жабьи терпелив и по-черепашьи упорен, умел внушать когда надо страх, а когда надо любовь — одним словом, он обладал всеми качествами выдающегося дзёнина. Но у Гэна была одна слабость. Даже две. Мне она, увы, тоже знакома. Он очень любил своих детей. — Т. вздохнул, а у меня защемило сердце. — У Гэна был сын и была дочь, пятнадцати и шестнадцати лет, но уже очень хорошие ниндзя.

Великий Тамба сказал ученику: «Завтра я намерен уйти из этого мира. Оставлю дело тебе. Но с одним условием. Сегодня, прямо сейчас, ты должен убить одного из своих детей — или Дзюхэя, или Юрико. Тогда я буду знать, что ты тверд в законе Алмазной Колесницы и не опозоришь имя Тамба. И знай, что уйти из клана, сохранив им жизнь, ты не сможешь. Я велю убить их обоих.

Как ты уже догадался, сегодня ты не Тамба Первый, а его ученик и может быть и преемник Гэн. И чтобы Дзюхэй и Юрико не были для тебя пустыми именами, расскажу про них следующее. Дзюхэй родился на свет глухим. Ты терпеливо, год за годом учил его читать по губам и владеть голосом. А Юрико в перерывах между уроками ниндзюцу сплетает из растений такие венки, что трудно отвести взгляд — настолько они прекрасны.

Итак, что ты выбираешь? Убьешь сына? Убьешь дочь? Или опять, как вчера, скажешь «не знаю» и погубишь их обоих?».

— Пошел ты к чертовой бабушке со своим легендами! — крикнул я и кинулся на мастера сам, не дожидаясь нападения.

Мне, конечно, не удалось застать его врасплох. Он легко уклонился и парализовал меня ударом в нервный узел под ключицей.

Но когда я лежал, не в силах пошевелиться, Т. сказал:

— Ответ правильный, ибо ответил не твой ум, а сэйсин. Никогда не участвуй в выборах, которые тебе навязывает кто-то другой. Посылай такие выборы и тех, кто тебе их предлагает, к Devil’s Granny (очень хорошее выражение). Человек должен сам решать, на каком перекрестке он оказывается и какой дорогой пойдет. В этом и состоит наука Первой Ступени, название которой — «Обрести свободу». Ты на нее в конце концов вскарабкался.

Завтра начнутся уроки Второй Ступени. Она труднее.

30 июля КОАН ПЕРВЫЙ

— Чем мы будем заниматься на второй ступени? — спросил я сегодня. — И как она называется?

Учитель ответил:

— Вторая ступень называется «Разбить стекло». Ты будешь пробивать кулаком соломенные циновки и представлять, что это стекло. Ведь вы, западные люди, обожаете стекла. Вам привычнее смотреть на мир через них. И не только, когда вы сидите в своих каменных домах. Вы замыкаете свое «я» в прозрачную оболочку ума, причем у многих это стекло пыльное или окрашенное в какой-нибудь цвет, так что человек видит мир розовым, или черным, или каким-нибудь еще. Вторая ступень научит тебя жить без стеклянной стены. Ты будешь не понимать сущее, а вдыхать его кожей. И помогут тебе коаны Тамбы Четвертого, дзёнина «крадущихся», жившего двести с лишним лет назад. Тогда наступили мирные, скучные времена, и четвертый мастер имел досуг для философствования. Конечно, не на ваш рационалистический лад, а по-истинному — через поиск просветления. Дзёнин составлял коаны.

— Это такие буддийские притчи, смысл которых нужно разгадывать, да? — вспомнил я.

— Не разгадывать, а вдыхать кожей. Идем.

Т. вывел меня на задний двор и поставил перед соломенной перегородкой.

— Урок будет такой. Я рассказываю коан Тамбы Четвертого. Ты говоришь, в чем суть притчи, и сразу после этого бьешь по циновке ударом маэути, которому я тебя уже научил. Если ответ верный, кулак прошибет татами насквозь.

— Пробить циновку — и всё? — удивился я. — Во время учения я прошибал сосновую доску.

— Циновки не в один слой.

— А сколько их?

— Узнаешь, когда пробьешь. Если пробьешь. А теперь умолкни и слушай коан.

«Однажды священномудрый Оосин, умевший врачевать не только души, но и тела, спешил к тяжко заболевшему настоятелю Храма Чистой Воды, который был его близким другом. Вдоль дороги тянулась канава, прорытая для дождевой воды. И вот оттуда донесся визг. Внизу, в жидкой грязи, барахталась бродячая собака. Повозка переехала ей лапу колесом, а потом рикша ударом ноги отшвырнул пса в яму. Со сломанной лапой собака не могла выбраться обратно и теперь должна была издохнуть от голода.

Оосин спрыгнул вниз, осмотрел пса и велел ученику подать луб. Он собрался наложить на перелом шину.

— Учитель, что вы делаете? Нельзя терять время! — воскликнул ученик. — Пока вы будете врачевать эту никчемную тварь, преподобный может умереть! Неужто паршивая собака вам дороже друга?

Священномудрый снял грязную сандалию и ударил ученика по лбу.

Почему?».

Я попытался взглянуть на ситуацию по-японски. Этот Оосин был врач. Японцы относятся ко всякому ремеслу не как к способу заработать на жизнь, а как к Пути.