Уроки танго

Отец при жизни с ранних лет внушал дочери, что она, когда вырастет, обязательно должна стать врачом. «Твою маму врачи загубили. А ты должна стать замечательным врачом, знающим, а главное — чутким, терпеливым и неравнодушным к своим пациентам». Но поступления в медицинский институт она дожидаться не стала: ей надо было как можно быстрее зарабатывать, и, окончив восемь классов, она поступила в Ленинградское медицинское училище. Жить она пристроилась к тетке, которая приняла ее неохотно и с условием: уборкой комнаты и коммунальной квартиры, когда подойдет их очередь, будет заниматься племянница. Стипендия у нее была шестнадцать рублей, но она все же ухитрялась буквально по копейкам экономить и посылать сэкономленные гроши бабушке. На втором курсе ей повезло: она совершенно случайно нашла работу по выходным. У ее преподавательницы по формологии серьезно заболел муж, и она все выходные проводила у него в больнице, оставляя двух маленьких детей на Галю. Платила она не густо, но Галя все равно основную часть денег отсылала бабушке.

Уже на первом курсе у нее появился новый воздыхатель. Когда Галя начала по выходным сидеть с детьми, воздыхатель стал приходить якобы помогать, но на самом деле надеясь, что теперь одними поцелуйчиками у них с Галей дело не ограничится. В первый же день Галя все его надежды решительно перечеркнула, отвергнув даже поцелуйчики. Во-первых, в комнате дети, пусть и совсем маленькие; во-вторых, он ей только нравится, а для того, чего он так добивается, нужна любовь. По крайней мере, для нее. Воздыхатель еще немного походил, но когда понял, что это бесполезно, ходить перестал и вообще потихоньку отошел в сторону. Галя к отставке отнеслась совершенно безразлично. Ей, конечно, нравились и его ухаживание, и поцелуи, да и сам ухажер. Но папа ей часто рассказывал о маме, о том, как они любили друг друга и как он продолжает любить ее и будет любить вечно. И Галя была совершенно уверена, что в ее совсем не веселой жизни такая любовь обязательно появится, надо только ждать, а не бросаться на первого встречного.

Ждать ей пришлось совсем недолго, и вскоре на нее действительно обрушилась любовь, и такая, которую она никак не могла ожидать.

* * *

На третьем курсе училища Галина однокурсница предложила пойти вместе с ней на день рождения одной своей подруги в общежитие Технологического института. В небольшой комнате набилось много народа, было очень шумно, очень накурено и очень тесно. Где-то уже за полночь открылась дверь и в клубах дыма появился новый гость. На гостя никто не обратил внимание, а у Гали, когда она посмотрела на него, ее и так огромные глаза раскрылись еще шире, с непривычной скоростью заколотилось сердце, и она испытала волнение, которое никогда в своей жизни раньше не испытывала. Антон — так звали гостя — учился на четвертом курсе Техноложки и чуть ли не еженедельно посещал такие, словно скопированные друг с друга вечеринки, которые ему порядком надоели и от которых он ничего не ожидал, — но ходить же куда-то надо. Вот и сейчас он с безразличным, даже скучающим взглядом осматривал плавающую в дыму комнату. Неожиданно его блуждающий взгляд остановился и вернулся обратно к кровати, на которой, вжавшись друг в друга, сидели человек пять, громко спорящих о чем-то. На самом краешке кровати молча приткнулась высокая девушка с широко открытыми глазами, смотрящими прямо на него.

— Извини, старик. Чего-то голова кружится, — сказал он какому-то парню и чуть ли не с силой вытащил из-под него стул. Протолкавшись к кровати, он подошел к девушке и, держа в левой руке стул, протянул правую и представился:

— Антон.

— Галя, — взяв его руку, неожиданно для самой себя ни капельки не смутившись, ответила Галя и улыбнулась.

Антон поставил напротив нее стул, сел на него верхом и, скрестив на спинке стула руки, положил на них подбородок. Впервые в своей жизни он не знал, что ему сказать девушке. Да ему и не хотелось ничего говорить. Хотелось просто смотреть в эти удивительные глаза. Они были большие, серо-голубые и очень добрые и доверчивые, как у ребенка. В Галиной же жизни, тоже впервые, совсем незнакомый мужчина сидел почти вплотную к ней и, не говоря ни слова, не отрываясь смотрел на нее своими чернющими глазами под длинными, как у девушки, ресницами. И что самое необычное — она не испытывала никакой неловкости от этого прямого и почему-то очень серьезного взгляда. Даже совсем наоборот — ей было приятно и необыкновенно легко, словно она стала невесомой и полетела куда-то высоко-высоко, и вся ее прошлая жизнь, весь мир вокруг нее остались где-то там, далеко внизу, а она летела, летела…

Продолжала она свой полет еще несколько лет, до того самого дня, когда он так неожиданно и так жестоко прервался…

Через неделю они подали заявление в ЗАГС, который Антон поставил с ног на голову, требуя, чтобы их немедленно расписали. И через три дня их все-таки расписали.