Уроки Великой депрессии

В условиях противостояния губернатора Нью-Йорка и президента США «лишь ТЕРА на фоне полицейских жестокостей, чинимых правительством над безработными, давала Рузвельту то психологическое превосходство над Гувером, в котором он так нуждался, начиная дуэль за президентское кресло»[102]. Помощь ТЕРА получили 5 млн. человек за шесть лет.

Но кроме достижений у Рузвельта были и проблемы. Его обвиняли в связях с мафией. Что делать — Рузвельт оставался частью системы, которая была пронизана мафиозными связями. Это — и гарантия для социальной системы на всякий случай — если бы он перешел дозволенную грань, то, по крайней мере поначалу, можно было бы вскрыть его криминальные контакты. Этот способ контроля олигархической системы за президентами и по сию пору используется во многих странах. Рузвельт не спешил разворачивать наступление на хозяев теневого бизнеса в Нью-Йорке, ведь это могло помешать финансированию избирательной кампании. Наступление на мафию Рузвельт начал лишь тогда, когда стал кандидатом демократов в масштабах всей страны. Тогда у него уже появились другие источники финансирования.

Демократы склонялись к тому, что кризис слишком серьезен, чтобы сохранять фактическую безальтернативность выборов, когда оба кандидата являются апологетами либеральной доктрины. Выиграет тот, кто сумеет предложить что-то новое. Если никто не предложит, выборы состоятся, но они станут лишь еще одним шагом к социальному взрыву. Но новая программа не должна была напоминать коммунистическую доктрину. Представителю имущественной элиты в это время было рискованно прослыть даже социал-демократом — можно было немедленно лишиться финансирования. Все-таки тогда социал-демократы выступали за демократический социализм, то есть нечто отличное от капитализма.

Чтобы найти эту дорогу, где шаг вправо или влево означал провал, Рузвельт создал «мозговой трест» из социологов и экономистов, которым «предстояло работать безвозмездно, единственный побудительный мотив — быть свидетелем того, как любимые воздушные замки оденутся в гранит, если ФДР будет избран»[103]. Советников Ф. Рузвельта вдохновляли идеи «прогрессистов» времен Теодора Рузвельта, а также опыт государственного регулирования экономики во время Первой мировой войны. «Высоколобые» интеллектуалы в своей работе учитывали и опыт «идеологического противника». Ведь впервые систему государственного регулирования экономики мирного времени удалось создать советским коммунистам. Член «мозгового треста» В. Тагвелл изучал опыт НЭПа в СССР и пришел к выводу: «Россия скорее осуществит цель — необходимое для всех, а не роскошь для немногих, чем наша собственная конкурентная система». Поклонник планового хозяйства, он видел в советской пятилетке осуществление «будущего», но в США предпочитал обойтись эволюционными мерами, без скачков с учетом как позитивного, так и негативного советского опыта[104]. Тем более, что НЭП к этому времени уже рухнул.

Участники «треста» враждебно относились к капиталистической олигархии, которая уже больше походила на надменных феодалов, чем на динамичных предпринимателей. Если не олигархи, то кто будет руководить экономикой? Самих работников (даже в лице профсоюзных лидеров) к участию в управлении допускать никто не собирался. Значит, альтернативой олигархам-собственникам будет бюрократическая олигархия? Ну, зачем же так грубо. «Трест» предпочитал говорить о технократии, власти компетентных управленцев. Но механизма отбора именно компетентных так и не предложил. Здесь все зависело от интуиции президента. Пока им будет Рузвельт — человек неординарный и творческий, с кадрами дело будет обстоять неплохо.

Генерируя идеи по самым разнообразным вопросам, члены «треста» предлагали их Рузвельту, который подвергал специалистов придирчивому допросу, проводил «мозговые штурмы» и принимал окончательные решения. Так постепенно уточнялись идеи «нового курса»: необходимо создать несколько администраций, которые станут решать новые для американского государства проблемы, такие как социальное страхование, общественные работы и поддержка фермеров. Впрочем, обсуждались и более революционные идеи, прямо покушавшиеся на священные права частных собственников. Публично Рузвельт призывал к радикальному реформированию общества как противоядию от революции: «Для меня не подлежит сомнению то, что страна должна быть довольно радикальной, по крайней мере для одного поколения. История учит, что нации, у которых это время от времени происходит, избавлены от революций»[105].

Подход Рузвельта капитально отличался от гуверовского уже тем, что Гувер предлагал лечить болезнь вне страны, а Рузвельт — внутри. Противники Рузвельта указывали, что для президента он очень слабо разбирается в международных делах. Сторонники убеждали — сейчас это не так важно.