Уроки влюбленного лорда

Его губы вытянулись в линию.

— Мы с мистером Финдли насчет Уиллоу не договаривались. Она может оставаться здесь на ферме.

Улыбка с лица Шоны исчезла.

— Нет. Уиллоу должна пойти со мной.

Англичанин вздохнул:

— Мне жаль. Финдли, пожалуйста, уладьте вопрос. Хартопп составит условия договора. Я хочу, чтобы девушка была у меня в поместье до наступления ночи.

Англичанин сел в карету.

— Я без Уиллоу не уйду, — возразила Шона.

Хьюм положил руку ей на локоть:

— Пусть будет так, Шона. Я хочу, чтобы Уиллоу осталась со мной.

Она выдернула локоть и подбежала к дверце кареты, не дав ей закрыться.

— Вы должны взять нас обеих. Если не хотите, можете не платить, но я Уиллоу не оставлю.

— Шона, угомонись! — пригрозил Хьюм. — Не обращайте на нее внимания, милорд. Это сестринская любовь. Но они уже взрослые и должны научиться жить порознь.

— Нет, — упорствовала она. — Или вдвоем, или ни одна.

— Девушка, — начал англичанин, — я не привык, чтобы мне предъявляли ультиматумы, тем более люди, находящиеся у меня в услужении. Я настоятельно рекомендую вам… — Он осекся, и его глаза сосредоточились на объекте за ее спиной.

Шона обернулась. Сзади стояла Уиллоу.

— Пожалуйста, милорд, — взмолилась Уиллоу. — Не разлучайте нас. Я не буду вам обузой, обещаю.

Он округлил глаза:

— Вы сестра Шоны?

— Да, милорд.

Уиллоу потупила взгляд. Пряди светлых волос упали ей на лицо.

Он лениво оценил достоинства девушки. Такое выражение лица Шона видела у многих мужчин, когда они смотрели на Уиллоу.

— Очень хорошо, Шона, я возьму вас обеих. Думаю, что подыщу и для нее какую‑нибудь работу. Соберите свои вещи. Карета отъезжает через десять минут.

В течение пяти минут девушки побросали свой гардероб — платья, которые носили по очереди, — другие немногочисленные пожитки в потертый кожаный чемодан, который взяли с собой из сиротского приюта. Иона стояла в дверях их комнаты и плакала, осыпая всевозможными проклятиями лысую голову Хьюма.

— Не плачь, Иона, — сказала Шона, меняя мокрую одежду на сухую. — Имение всего в пяти милях отсюда. Обещаю, что мы с Уиллоу будем приходить при каждой возможности.

Нос Ионы походил на мокрую вишню.

— Пять миль? Это все равно что пятьдесят. Вы не станете приходить, слишком далеко. Но даже если сможете, никто не знает, каким хозяином окажется этот англичанин. Может, он откажется отпускать вас из имения. Может, он такой же тиран, как и его дядя. Гореть ему в огне преисподней. О Боже! А что, если он непорядочный? Что, если начнет к вам приставать? — Иона снова залилась слезами.

Уиллоу обняла Иону сзади.

— Мы не позволим подобному случиться, — заверила ее Шона. — Мы можем о себе позаботиться.

— Ты — возможно. Но Уиллоу, милая, обещай мне, что будешь сильной. — Она повернулась к Уиллоу, у которой тоже потекли слезы. — Мужчины — животные в своем большинстве. Они хотят только одного, особенно от таких хорошеньких девушек, как ты. Ты не должна позволить им запугать себя, иначе они тебя используют. Ни хозяин, ни другие слуги. Ты милая девушка и не понимаешь, какое впечатление производишь на мужчин.

Шона отвернулась, в который раз уязвленная, что не она красивее из них двоих. Естественная красота Уиллоу привлекала к ней мужчин, как мед мух. И Шона видела почему. Безукоризненная алебастровая кожа, которую хотелось погладить; детский овал лица, делавший ее красоту вечной; полные розовые, как раковина внутри, губы, сложенные в гримасу постоянного недовольства; длинные блестящие ресницы, создававшие впечатление, будто она только что плакала. И еще эта наивная неосведомленность о собственной красоте, которая делала ее еще уязвимее для мужской лести, оставляя беспомощной, как ягненка на привязи у волчьего логова. Совет Ионы был правдой, которую Уиллоу следовало услышать.

— А ты, — продолжала Иона, приложив ладони к щекам Шоны, — береги свою сестру. Ты разумное создание и обладаешь здравой интуицией. Если кто‑то начнет предъявлять к вам непомерные требования или обидит вас тем или иным способом, обещайте, что убежите домой. Вы меня поняли? Здесь вы сможете укрыться.

— Обещаю, — сказала Шона.

Иона заплакала.

— Господи милостивый, что я буду делать без моих девочек?

Они спустились вниз, на кухню, где Иона положила им в корзину печенья с патокой и пирог с почками, который приготовила на ужин Хьюму. Рыдания мешали ей говорить, когда она попыталась вложить им в головы запоздалый материнский совет. Ничего, кроме невнятного бормотания, у нее из этого не вышло.

Возница разместил их узлы на запятках экипажа, затем открыл дверцу и помог забраться внутрь.

Внутри карета оказалась еще шикарнее, чем снаружи. Кожаные сиденья цвета бургундского вина и такая же обивка стен с золотой окантовкой. Элегантные застекленные окна в каждом углу.