Уровень Сампи

Диди.Шех Хер’е Зада – персонаж «Сказок Миллион и одной ночи», очень популярной на Земле-14. Ойётамори ознакомился с большинством этих сказок, когда сидел в долгом-долгом изоле в Фтопке, в Черном Доме.

Пипа сникла. Было ясно, что придется убираться. Теперь ее и до работы на кухне наверняка не допустят, а значит, и задание останется невыполненным. «Зачем мне вообще выполнять эти задания? – с горечью подумала она. – Какой смысл вкалывать? Чтобы продлить это убогое существование?»

Ее глаза наполнились слезами, она посмотрела еще раз на Ойётамори – все вокруг плыло и размазывалось – и словно наяву вдруг увидела маленькую темную комнату, в которой на коленях стоял маленький мальчик. Мальчику было лет десять, и это был Ойётамори. Он молился, повторяя нараспев заклинание из «Сказок миллиона и одной ночи». Пипе даже были слышны обрывки фраз: «Дай мне зелья, зелья зелья… Дай мне зелья тишины… Зелье принесет веселье… В мои сны-ы-ы…»

– Вышвырните ее! – вялым голосом приказал Ойётамори.

Один из врачей подобострастно склонился и двинулся к Пипе.

– Дай мне зелья… – пятясь, прошептала Пипа. – Зелья, зелья…

Врач приближался. Его красный халат развевался за спиной, как флаг, – алые полотнища наложились на картину подземелья с молящимся мальчиком, – но Пипа не сдалась, терять ей все равно уже было нечего.

– Дай мне зелья ти-ши-ны-ы! – громче пропела она.

– Что такое? – нахмурился Ойётамори. – Что за…

Врач приблизился и схватил Пипетку за запястье.

– Зелье принесет веселье! – заорала Пипа. – В мои сны-ы-ы!

– Отпусти девчонку! – приказал Ойётамори.

Тут можно было бы сказать, что он сильно побледнел, но состояние его было столь плачевным, а кожные покровы столь бесцветны, что бледнеть ему было решительно некуда. Тем не менее оставшиеся два врача мгновенно оценили ситуацию и немедленно бросились помогать: один принялся считать пульс старика, второй – капать в стакан успокоительное снадобье. Третий продолжал крепко сжимать руку Пипы.

– Отпусти, – повторил Ойётамори. – И все вон. Оставьте нас наедине.

– Но…

– Вон.

Лекари удалились, – а что им еще оставалось?

– Ты не ангел, – заявил Ойётамори, когда они остались одни. – Ты не ангел, но тебе откуда-то известно то, что неизвестно никому. И я хочу знать откуда. Подойди.

Пипа приблизилась. Видения ее исчезли, голос, выдающий непонятные мысли, молчал. Зато теперь накатил страх, нормальный такой, человеческий страх.

– Откуда тебе известна эта… эмм… эта песенка?

– Это же не песенка, – пробормотала Пипа. – Это молитва. Вам было десять лет, и вы так молились, стоя на коленях перед каменной стеной с зелеными кирпичами. Они были покрыты мхом…

– Ты это видела?!

– Да.

– Хм.

– Я же говорю, я – ангел! – Пипа решила стоять на своем до конца. – Я видела вас сверху. Могу рассказать подробнее. Например… У вас была дырка в тапках. Подошвы почти стерлись, а большой палец на левой… ну да, на левой ноге торчал наружу и касался пола, а пол был холодный, и вы молились и время от времени втягивали палец вовнутрь, но он опять вылезал…

Честно говоря, палец – это была чуть ли не единственная подробность, которую Пипа запомнила из всего спонтанного видения. Еще, если напрячься, можно описать окошко, но оно, наверное, было похоже на другие такие же, и…

– Хорошо, допустим, ты действительно в прошлом была ангелом и следила за мной. Допустим… Но ответь мне, черт тебя подери, зачем ты явилась ко мне сейчас?

Пипа растерялась.

– Мне много лет было ровно десять, и ни днем больше! Я мерз, умирал от голода, околевал и подыхал в жутком каменном мешке Черного Дома – как мне удалось выяснить, вырвавшись на свободу, одного из самых жутких Домов Фтопки. Ты ни разу не помогла мне! Ни разу не откликнулась! Я хотел хотя бы узнать, чего вы добиваетесь, чего хотите от меня, но нет! Молчок. Ни слова, ни подсказки, ничего! И вот сейчас, когда я старик и мне уже не на что надеяться, кроме как на еще несколько жалких лет жизни под капельницами, вот сейчас ты нагло являешься мне, напевая мою молитву, напоминая даже о такой мелочи, как дыра в тапках, – я триста лет назад забыл об этих тапках! Зачем? Зачем? Зачем…

Столь долгий монолог подействовал на Ойётамори почти убийственно. В полном изнеможении он застонал и закрыл глаза.

– Я потому и перестала быть ангелом, что захотела помочь! – соврала Пипа. – Хотела отпустить всех на свободу, но…

– Ха! – выдохнул Ойётамори, не открывая глаз. – Можно подумать, это – свобода…

– Нет, это не настоящая свобода! – проворно согласилась Пипа. – Но тут есть один момент. Дело в том, что из всех Домов Фтопки выход – только в этот мир. Но отсюда, от-сю-да, можно перейти в другой, и вот там – настоящая свобода!

«Это абсолютно беспочвенная фантазия!» – фыркнуло в ее голове.

«Ерунда, мы зря волновались! Старка в ней не так уж много, иначе она не стала бы молоть подобную чушь!» – передал один невидимый ангел-надзиратель второму.