"Урожайная Луна"

В голове прозвучал голос Мита: «Так уж устроен мир, Дикий Билл». Взглянул на часы и понял, что после нашего возвращения прошло уже шесть часов.

Отодвинулась складная перегородка, из операционной вышел Мики Линвил. Доктору Линвилу было сорок семь, когда он сюда прилетел, и он самый старый человек на Луне. Тогда он был полковником, решившим завершить службу двумя годами в космосе и выйти в отставку в блеске славы. Теперь же он выйдет в отставку трехзвездным генералом.

- Ну, что? - спросил я. Доктор устало вытер лицо:

- Он пришел в себя. Хочет поговорить с тобой.

- Именно со мной?

- Думаешь, он знает, как тебя зовут? - улыбнулся Линвил. - Он попросил привести к нему парня, у которого весь шлем забит седой бородой.

Я машинально потеребил бороду:

- Черт! Все никак не могу решить - то ли сбрить ее, то ли прихватить с собой домой.

Бородин лежал на операционном столе, укрытый застиранной старой простыней, с чистыми белыми повязками через грудь и на плече, прикрывающими культю ампутированной левой руки. Я невольно взглянул на пластиковый мешок для мусора на полу возле стола. Что там внутри - его рука? Или просто рулон окровавленных полотенец?

Я быстро отвел взгляд. Когда я взглянул ему в лицо, темные глаза Бородина открылись. Кожа у него была бледная, как бумага, но посеревшие губы под усами растянулись в улыбке.

- Как у тебя дела?

Он хотел было пожать плечами, поморщился, снова улыбнулся и спросил:

- Говорите по-русски?

- Извини, нет.

- Ничего. Жаль, что мы не сможем отвезти вас домой.

- Пожалуй, теперь уже мне придется везти тебя.

Его лицо на мгновение омрачилось. Все верно. Когда посадочная капсула с «R-3» плюхнется в Тихий океан, этот парень вернется домой навсегда. Я вдруг понял, что был счастлив находиться здесь все эти годы.

Значит, оно того стоило? Действительно стоило?

- Тебе надо поспать, - сказал я. - Увидимся утром. Он коснулся моей руки:

- Да. И вам тоже. - И добавил «Bolshoi что-то», словно говорил о балете. Наверное, «bolshoye spasibo».

Черно-белый телеэкранчик сильно рябило от статики - за прошедшие годы солнечная активность постепенно возрастала, приближаясь к максимуму, но я увидел, как Билли скривился:

- Где твоя борода, папа?

- Кто-то мне сказал, что на Земле они вышли из моды. Как, по-твоему, я без нее выгляжу моложе?

Он вглядывался несколько секунд, потом ответил:

- Может, и так - когда немного поправишься.

Меня самого поразило, сколько морщин таилось под бородой все эти годы. И еще то, что кожа у меня теперь совершенно белая, как рыбье брюхо - последние десять лет я или провел в помещениях, или закрывал лицо щитком, непроницаемым для ультрафиолетовых лучей.

- Получил бланки, которые я посылал тебе по факсу? - спросил Билли.

- Да. Решил привезти их на «R-3». И вручить лично. Билли нахмурился:

- Оправь их по факсу сегодня же, папа.

- Э-э… - Пытается на что-то намекнуть? - Хорошо. Сразу, как только поговорим.

- Есть и другие новости. Проект Большого Турне одобрен. И несколько беспилотных «Вояджеров» к Марсу тоже.

- Ух ты!

Медленный кивок.

- Похоже, нынешней осенью демократы вернут большинство в сенате, а Маски станет лидером большинства. С тех пор как ты и мистер Паттерсон спасли того русского, космическая программа снова популярна. Даже Макговерн сказал, что это достойная цель.

- Подумать только!

- Папа, это ведь шанс для тебя!

- Постараюсь не оплошать, Билли.

Его лицо на мгновение просветлело и смягчилось.

- А вот и еще один сюрприз… - Он встал и вышел из кадра.

На его место села молодая женщина, очень красивая, с лицом-сердечком, вздернутым носиком, темными миндалевидными глазами и вьющимися волосами - я знал, что они темно-каштановые. Она не улыбалась.

- Здравствуй, папа, - сказала она, посмотрев несколько секунд в экран.

Меня аж отбросило на спинку стула:

- Миллисент!

- Милли, папа. Меня давно уже никто не зовет Миллисент.

- Извини. Господи, ты отлично выглядишь! И так выросла.

Она взглянула на кого-то за кадром, а я подумал, что она теперь для меня совершенно незнакомый человек. А может, и всегда была чужой. Помню, как в детстве ее удивлял цвет собственных волос и глаз. У ее матери и у меня волосы черные, глаза зеленые, а носы длинные… Этот же маленький подменыш… Хотя какой там маленький - ей уже шестнадцать.

Она снова посмотрела в камеру, явно смущенная, и сказала:

- Тут еще кое-кто хочет с тобой поговорить.

- Милли…

Но она уже встала. Долгий момент ожидания, и я увидел другую девочку, худую, как щепка, с длинными черными волосами, зелеными, как у меня, глазами, длинным носом и тростью в руке. Она уселась очень осторожно и немного неуклюже, слегка поморщившись, и сразу же улыбнулась мне до ушей:

- Папочка!

- О, Беатриса. - Мне пришлось на секунду стиснуть зубы. - Или тебя нынче зовут Би?

Она ухмыльнулась кому-то за кадром:

- Беатриса, папочка! Мне нравится мое имя. - Еще одна широкая улыбка. - Кстати, если меня кто-нибудь пытается назвать «тетушка Би»… - Она приподняла трость и изобразила удар по голове. «Тетушка Би». Господи, неужели это шоу все еще популярно?

- Как твоя спина, малышка?