Урожденный дворянин

– В этой стране… – повторил Елисеев, зло улыбнувшись. – А мне даже нравится, что граждане нынешней России последнее время повально говорят о своей стране – эта страна. Наконец-то до них дошло, до всех и до каждого, что Россия – не их страна. Что здесь им ничего не принадлежит. Ни газ, ни нефть, ни лес… Ничего! Даже их жилища им не принадлежат. Задолжают за коммуналку – и выбросят их к чертям собачьим на улицу. Даже их дети им не принадлежат. Вот заблагорассудится деятелям ювенальной юстиции забрать детей в детдома-интернаты, отыщут предлог и заберут… Даже их жизни им не принадлежат! Население этой страны можно давить автомобилями пьяных чиновников, забивать до смерти в полицейских отделениях, травить суррогатами алкоголя или протухшими продуктами. И должного наказания не понесет никто и никогда. А я вот привык говорить – моя страна! – очень веско и громко произнес Ростислав Юлиевич, и в расширенных зрачках его бешено и освобожденно запрыгала давно сдерживаемая мысль. – Знаешь, почему, молодой человек Олег Гай Трегрей? Потому что – по факту и на совершенно законных основаниях – мне полноправно принадлежит некая часть ее, моей страны! Вот это имение!.. – он широко взмахнул левой рукой. – Все мои предприятия! Вся моя недвижимость! Мои реабилитационные центры и мои церкви! Школы и больницы, которые я содержу, – это тоже мое, потому что больше никому, откровенно говоря, они и не нужны… Это все моя собственность, я несу за нее ответственность и могу распоряжаться ею, как мне вздумается. Я – хозяин своих владений! Не временно поставленный наемник, а хозяин! Вот и скажи мне, может ли хозяин расценивать принадлежащие ему земли единственно как ресурс? А? Когда ты понимаешь: то, что вокруг, твое, твое собственное, будешь ли ты видеть в этом всем – только лишь ресурс, который необходимо откачать как можно скорее, чтобы тебе хватило, а другие не успели? Безусловно, нет. Будешь ли позволять слугам своим делать это? Нет! России нужны – такие, как я. Свободные от жажды стяжательства. Страстно желающие не бежать отсюда, а создать для себя и своих детей нормальную жизнь – здесь. Сверхчеловеки нужны России. Хозяева. Князья. Драконы! – проговорив последнее слово, Елисеев внушительно поднял вверх указательный палец, точно визуально отображая восклицательный знак. – Сейчас таких, как я, очень мало… Буквально единицы. Да и не уверен я, что они… достойны стать истинными хозяевами этой страны, а не теми, кто в один прекрасный момент не удержится от слабости хапнуть и сбежать. Я еще только начинаю…

Олег внимательно смотрел на Ростислава Юлиевича, но стойку свою не изменял. Клинок шпаги все так же метил в грудь Елисееву. Как и ствол пистолета Елисеева целил в грудь Олегу.

А Ростислав Юлиевич продолжал. Похоже, он и вправду говорил искренне. И похоже, эта его речь выплескивалась сама собой… наверное, потому что раньше Елисееву некому и незачем было это сказать. Как будто он ждал именно такого, как Олег, чтобы высказать все это. Как будто знал: именно такой, как Олег, его поймет – и больше никто.