Уругуру

Если бы в тот момент я смешался, утром мое тело конечно же было бы найдено под плато. Хогон выкрикнул какой-то горловой звук, и ко мне со всех сторон помчались волосатые теллемы. И в эту самую секунду я выскочил из подземного хода в самый центр пещеры, поднял руку и, напрягаясь изо всех сил, выдал ту самую фразу, которой так долго учил меня Арама.

Эффект был потрясающим. В закрытой пещере мой голос прозвучал раскатисто, как гром небесный. Щелчковые звуки, из которых состояла эта формула и которые я произносил, прикасаясь языком к нёбу, гортани и альвеолам, показались мне самому ружейными выстрелами. Но еще большее впечатление этоти звуки произвели на самих теллемов, которые, как по команде, остановились как вкопанные в десяти шагах от меня. И снова, как по команде, они вдруг присели на корточки и подняли вверх свои длинные волосатые руки. В пещере наступила гулкая тишина, в которой я, сам не свой от страха, застыл с поднятой рукой посреди десятков сидевших передо мной на корточках человекообразных обезьян, устремивших свои безумные взгляды на лицо до смерти перепуганного хогона.

И вдруг я вспомнил слова моего наставника, старика Арамы: «Есть и другие формулы, которых слушаются теллемы. Например, приказ убить, который часто применяют жрецы. Но я не стану тебя этому обучать, мне не хотелось бы, чтобы ты научился управлять их душами. Достаточно того, что ты их увидишь...»

Хогон, как я теперь понимаю, ждал от меня именно команды уничтожить его, и во взгляде его сквозил страх перед новым могущественным повелителем теллемов. Но я молчал, не в силах даже пошевелиться, настолько необычной и дикой была эта сцена.

Неожиданно для всех гнетущая тишина была нарушена шорохом и стуком падающих камешков: в пещеру спрыгнул еще один человек. Я резко присел и оглянулся, ожидая удара по голове или укола в сердце. В отверстии, из которого минуту назад появился я сам, показалась растрепанная и запыхавшаяся Амани Коро, одетая с головы до ног в черный эластичный костюм, закрывавший даже половину ее лица. В глазах у нее читался ужас не меньший, чем мой собственный. Она все-таки не успела остановить меня.

Первым очнулся хогон.

– Добрый вечер, друг, – произнес он негромко по-французски, но в пещере его голос, отражаясь от каждой стены, доносился словно из двух десятков динамиков. – Ты все-таки пришел сюда. Тебя привела эта женщина? – Не глядя на Амани, он показал на нее пальцем.

Амани сделала шаг вперед и встала рядом со мной.

– Великий Оба... – еле слышно произнесла она, но старый хогон немедленно перебил ее, скривившись:

– Молчать! Ты не выполнила клятвы! Ты погибла!

– Верь мне, я ни словом не... – еще более тихо произнесла она и вдруг начала оседать вниз.

Я подхватил ее за талию. На ней было что-то вроде черного трико, зато отстутствовали всегдашние очки, а волосы были убраны под плотный черный платок.

– Амани! – громко крикнул я, ища глазами место, куда можно посадить терявшую сознание девушку. – Оба, – теперь я обратился к хогону, – немедленно удали теллемов, или я не оставлю здесь камня на камне!

Хогон сделал шаг назад. Он не знал и не мог знать, что из всего языка теллемов я знаю только формулу жизни, которая делала меня неприкосновенным. Но жрецу, видимо, показалось, что я владею их языком в совершенстве, и он испугался. Властным криком он приказал обезьянам убраться, и они в одно мгновение тихими прыжками разбежались кто куда, растворились в темных отверстиях в глубине пещеры, ведущих далее, в глубь скальной породы.

Я усадил Амани на один из камней, служивших лавками в этом «зале заседаний». В пещере стоял удушливый запах этих непонятных животных. У меня самого закружилась от него голова, и вдруг пронзила мысль, что, если сознание потеряем мы оба, живыми нам отсюда не выбраться.

– На выход! – скомандовал я хогону, освобождая руки и вынимая из кармана свой пистолет, переданный мне на всякий случай в Париже Оливье Лабессом.

Пистолетом я указал ему на лаз, который вел обратно в мир людей, и старик безропотно мне повиновался. Амани стало чуть лучше, и с моей помощью она также пошла по подземному ходу наружу. Спустя минуту мы все трое очутились в первой пещере перед вчерашним кострищем. Пахнуло свежим воздухом. Отсюда, с высоты пятнадцати метров, была отлично видна освещенная луной притихшая деревня Номбори.

– Садись! – крикнул я снова, и хогон медленно опустился на холодный пол пещеры.

– Моя смерть не поможет тебе, – бесстрастно сказал старик. – Если умру я, ты тоже не уйдешь от смерти.

– Не нужна мне твоя смерть, Оба, – спокойно возразил я, потому что здесь, на свежем воздухе, ко мне вернулось самообладание.

Я помог Амани сесть на камень возле потухшего костра, а сам прислонился к стене, поглядывая на ход, из которого в любой момент можно было ожидать нового нападения.

– Мне нужно знать правду. Я обладаю лишь частью Сокровенного Знания догонов, я хотел бы знать все. Понимаешь? Все!

Хогон отрицательно покачал головой:

– Убей меня. Ты не услышишь ни слова.