Урусут

Обильный снегопад с дождем не позволял двигаться дальше – что ж, можно и развлечь себя встречей с посольством. Гонцы неблагодарного преподнесли ему девять роскошных коней и сокола в бриллиантовом ожерелье. Эмир посадил птицу на руку, но не смотрел на нее, давая понять, что ему безразличен подарок. Послы долго вели льстивые речи, после чего он позволил зачитать письмо Тохтамыша.

«Во имя Аллаха, милостивого и милосердного! – писал тот. – Хвала Аллаху, который по благости своей сделал нас братьями и соединил нас под своей властью, как неразъединяемые корни, как побеги одного дерева!

Силою Аллаха Всевышнего и благодатями веры мусульманской!

Отправлено это письмо его величеству достославному, Щиту Ислама и защитнику правоверных Тимуру Гургену!

Ты, Великий и высокодостойный султан, – да благословит каждое твое слово всевышний Аллах, – поистине заменил мне отца, и права твои на меня и на мое почтительное повиновение превышают все, что можно исчислить и определить. И я, как преданный и покорный сын, униженно молю тебя: проведи теперь драгоценным пером своего прощения по листу моих прошлых ошибок! В мудрости и великодушии, которыми Аллах отметил твое рождение, забудь мою недопустимую вражду и те недостойные действия, в которых я горько раскаиваюсь и на которые осмелился только из-за несчастной судьбы своей и по коварному подстрекательству низких людей, да покарает их за это справедливый Аллах!

И если я получу теперь твое милостивое прощение, которое будет для меня подобно благодатному дождю, пролившемуся на иссушенный зноем сад, я обещаю всегда и во всем быть послушным твоему непререкаемому величеству. Я ни на один волос не отойду от прямого пути повиновения и ни одной мелочи не упущу в соблюдении моих обязанностей и условий почтительного и благопристойного послушания.

Прощайте. Искренне расположенный Тохтамыш».

Тимур усмехнулся, даже не скрывая своего сарказма. Он уже представил этих самых «низких людей», под указку которых наемный мастер изысканного слога водил золотым пером по данному листку бумаги. Время! Ордынцам нужно время! Собрать как можно больше войска, кинуть клич по всем племенам, надавить на все улусы!

Он провел пальцами здоровой руки по усам и бородке и продиктовал ответ:

«Во имя Аллаха, милостивого и милосердного!

Силою Аллаха Всевышнего и благодатями веры мусульманской!

Великий хан Тохтамыш в своем письме много говорит о моей мудрости, а сам считает меня глупцом, если думает, что я поверю его обещаниям. Ты давал их мне уже не раз и всегда после этого нарушал. У плохого дровосека всегда виноват топор, а у хана Тохтамыша всегда виноваты дурные советники!

Я принял тебя как сына, дал тебе много больше того, на что ты мог рассчитывать. А чем ты мне заплатил? Тем, что захотел отнять у меня Азербайджан, потом поднял против меня Хорезм, потом взбунтовал моих эмиров и, наконец, нанес мне предательский удар в спину и напал на Мавераннахр. А теперь, когда я повернулся к тебе лицом, ты просишь меня забыть все это и пишешь столько хороших слов! Я не верю этим словам! Хан Тохтамыш не отбросил свой кинжал, а только обмазал его медом. Не думай, что я стану этот кинжал облизывать!

Султан-Джамшид Тимур-Гурген».

Повисло тягостное молчание, послы понуро опустили головы. Обведя взглядом шатер, эмир весело добавил:

– Впрочем, если он искренне желает мира, то пусть пришлет Али-бея на переговоры с моими военачальниками.

Пока послали гонца, пока ожидался уже ордынский ответ, Тимур устроил богатый пир, одарил послов, однако не отпустил их, а оставил при себе в качестве проводников.

Али-бей, главный советник хана Великой Орды, естественно, не приехал, и поход на север продолжился. Войско Тимура вышло из под защиты гор в Белые Пески.

Солдатам заранее раздали жалование, чтобы поддержать их боевой дух, но деньги не побеждают природу. Путь по Голодной степи должен был занять два-три месяца, и на это время провиант нужен не только людям. Войско двигалось «вслед за весной» – на пути следования всегда поспевала свежая трава, но понятно, что ее не хватало.

Шла огромная толпа бойцов, каждый из которых имел лук и тридцать стрел, колчан с налучьем, щит. На каждых двух воинов имелась в запасе заводная лошадь и на каждые десять человек – одна палатка, два заступа, одна мотыга, серп, пила, топор-тишу, шило, сто иголок, веревка, одна крепкая шкура, один котел.

Серая пыль застилала солнце, забивала рот.

Если кто-то отставал, ему насыпали в сапоги песок, привязывали их к шее провинившегося и заставляли весь следующий переход двигаться босым. Если он снова плелся сзади, то умерщвлялся.

Вскоре у каждой мало-мальской лужи скапливались солдаты в борьбе за воду. Доходило почти что до драк.

Для подбадривания воинов, начинавших испытывать муки голода, военачальники ели с ними из общего котла. Дисциплина – прежде всего.