Усадьба с приданым

Вернее, он просто возник без предупреждения и объявления войны, материализовался на пороге комнаты, бывшей некогда спальней, в которой из обстановки, кроме машинных чемоданов, между прочим, почему-то не тронутых погромщиком, осталась лишь приседающая на одну ножку табуретка и жестяной помятый таз.

Против появления Павла Маша ничего не имела, но всё-таки ей хотелось, чтобы случилось это в более… авантажной обстановке. Например, выпархивает так госпожа Мельге из чёрного майбаха, предупредительный шофер – молодой и прекрасный, естественно – услужливо придерживает дверцу, она зябко кутается в серебристые меха, брильянты поблёскивают сдержанно и солидно. Он, не бывший муж, а, понятное дело, другой, спешит навстречу, тут появляется Павел: жалкий, заросший, в захудалом пальтишке и говорит…

– Ты собралась делать ремонт?

Маша, в данный момент пребывающая вовсе не в старой дачке, а в непонятном, но соблазнительном гдетотаме, не сразу и сообразила, при чём тут ремонт. На то, чтобы вспомнить: нет никаких мехов с брильянтами, а есть собственноручно обрезанные джинсы, безразмерная майка, волосы, стянутые в куцый хвостик и босые ноги, к слову, с успевшим облупиться педикюром, понадобилось время.

– Добрый день, – поздоровалась вежливая Мария Архиповна и, обойдя возлюбленного супруга, начала спускаться по лестнице.

– Нам нужно поговорить, – непререкаемым тоном заявил Павел за её спиной.

– Говори, – разрешила Маша. Вот только где им переговоры вести? Наверное, лучше всего на веранде, там хоть кресло есть. – Присаживайся.

Госпожа Мельге радушно указала мужу на плетёного монстра, а сама лихо запрыгнула на перила, правда, немного перебрав с лихачеством и едва не свалившись на сиреневый куст.

– Мария, я тебя не узнаю, – процедил Павел, косо глянув на ни в чём не повинное кресло и остался стоять.

Наверное, правильно сделал. Итальянские брючата – льняные, естественно – вряд ли пережили бы близкое знакомство с мухловской мебелью.

– Странно, а вот ты совсем не изменился, – пожала плечами Маша, болтая ногами.

Врала Мария Архиповна, как по писаному, муж ей вдруг совсем посторонним человеком показался и такое её удивление взяло, хоть руками разводи: вот из-за этого она убивалась, жить не хотела? Ну, брючата, рубашечка, причёска салонная, нос аристократический. Кстати, ещё три года назад подправленный в Москве-столице весьма именитым хирургом. Тело, правильно и любовно обработанное в спортзале, спа-салоне и массажном кабинете. В общем, мечта, а не мужчина, век бы его такого лощённого и холёного не видеть.

Интересно, чтобы сказал Добренко, предложи ему Маша посетить спа-салон? Наверное, тоже, что и Павел, пригласи его в районную баню с самодельными вениками и пивком в пластиковых «сиськах». Так ведь, кажется, называется полуторалитровая тара? Надо будет у Кольки уточнить.

–… необходимо, чтобы ты вернулась.

Оказывается, пока Маша оценивала супруга новым, незамутнённым взглядом, он что-то говорил.

– Зачем, Паш? – проникновенно спросила Мария, по-прежнему болтая ногами. А муж дёрнулся, как будто его за зад ущипнули. Ну ещё бы! В приличном обществе никакие Паши-Мани недопустимы, там водятся исключительно Павлы и Марии. Только вот как быть с Никки? Или это на старый, так сказать, манир? Помниться, Николая Александровича, который из дома Романовых, родные звали Ники. – Слушай, я чего-то подзабыла, ты у нас откуда родом?

Супруг глянул на неё с такой ненавистью, что умей он взглядом убивать, остались бы от Маши кучка пепла да вонючий дымок. Оно и понятно, на свет Великолепный Павел появился в местечке с дивным названием Похмелкино, что располагалось непосредственно за не менее дивным Рюмкиным.

Нормальная же среднерусская топонимика, но муж на неё реагировал почему-то крайне нервно.

– Ты не слышишь, что я тебе говорю, – раздражённо бросил Павел и попытался нахмуриться, вот только это у него почти не получилось. Ботокс, что ли, уколол? Мама дорогая, вот что значит настоящий метросексуал! – Впрочем, как обычно.

– Ну, я бы сказала, что ситуация обратная – это ты меня не слышишь. Впрочем, как обычно. Я спросила, зачем тебе нужно, чтобы я вернулась?

– Глупый вопрос, – муж принялся раскачиваться с носка на пятку, сунув руки в карманы брюк и, видимо, позабыв, что так делать тоже неприлично. Впрочем, вполне возможно, он всё прекрасно помнил и осознавал. Например, как мужественно выглядит в этой позе – хоть сейчас на обложку. – У нас семья.

– У нас, это у меня, тебя и Никки? – уточнила Маша.

– Перестань! Я тебе уже говорил и не раз, это ничего не значит. Не имеет значения, пойми ты, наконец.

– А что имеет значение?

– Например то, что по твоей милости мы едва не завалили контракт с немцами. А на этой неделе, если ты, конечно, помнишь, приезжают канадцы, а ничего ещё не готово. И Михайлёв…