Усадьба с приданым

Да, дурёха! Маша и не спорила и хлюпала теперь по совершенно определённому поводу: жалости к себе и неспособности объяснить, что ведь её никто никогда ни от чего не защищал. Поклонника отогнать – это да, это пожалуйста. А вот, например, разобраться с Мишкой Ивановым, отобравшим и сломавшим куклу; с Потаповой, запустившей до боли в животе обидное прозвище Тётя Лошадь; с вконец обнаглевшими конкурентами, некому было. «Девочка должна самостоятельно находить способы социализации» – и всё, социализируйся, как знаешь хоть в песочнице, хоть в школе, хоть где. Ну а потом и вовсе: «Мария, реши этот вопрос сама!»

И ведь решала, худо-бедно социализировалась ровно до тех пор, пока не пришёл Робин Гуд мухлоньского разлива и очень неизящно, совершенно по-плебейски не выкинул бывшего супруга за ворота. Почему-то именно в этот момент Мария Архиповна осознала, что больше не хочет ничего решать сама и никогда не хотела. А хочет она, чтобы как за каменной стеной, чтоб без её участия, чтобы потом жалели и утешали. И обидно от того, что раньше никогда этого не было. Ну вот где этот чёртов Добренко до сих пор гулял? Явись он раньше, то, может, никакого Павла в её жизни вообще бы не случилось.

– Сам дурак, – пробубнила Маша, не в силах ничего объяснить.

– Может и дурак, а тебе теперь никуда от меня не деться, сама выбрала.

– Я бы, может, и раньше выбрала, да тебя не было. Он, видишь ли, тигров дрессировал и женился там на всяких!

– Л-логика, – явно ничего не понял тупой, как и все мужские особи, Саша.

И за это Мария полюбила его ещё больше. Она, оказывается, уж и так его любила, что переполненное сердце гудело тихонько, того и гляди лопнет.

– Машенька, – Алла стояла за забором, махала руками, как Робинзон Крузо проплывающему мимо кораблю, а в калитку почему-то не заходила. – Машенька, Саша, скорее, там такое!

– Ну вот, опять что-то случилось, – всхлипнула Мария Архиповна, вытирая нос о майку Добренко.– Так, всё, отставить рыдания.

– Дело хорошее, – одобрил дрессировщик. – Ведь ты у меня сильная и умная.

Да уж, действовать у него получалось куда эффективнее, чем утешать.

– Я слабая и глупая, – из чистого упрямства не согласилась Маша.

– Хорошо, ты слабая и глупая, – не стал спорить покладистый дрессировщик. – И, вообще, мышь зарёванная.

– Добренко! – Мария сердито ткнула его кулаком в грудь.

– Манька! – тут же отозвался Саша.

– Иди к чёрту!

– Машенька! Ну чего вы там? Нашли время миловаться!

– Пошли, что ли? – тяжко вздохнула Мария Архиповна.

– А, может, это их к чёрту? – почему-то шёпотом спросил дрессировщик, перехватывая Машу половчее, чтобы обниматься удобнее было и Марии в его руках оказалось побольше.

– Нельзя, без нас они никак не обойдутся, – с чувством полного осознания собственного достоинства и удовлетворения заверила его Мельге.

В чём-то, конечно, она была не права, пока прекрасно обходились без них, но вот происходило что-то на самом деле настолько странное, что от удивления Марию Архиповну оторопь хватанула. Дело в том, что прямо перед Лискиным домом стояла грязная, сильно побитая жизнью машина с надписью «Полиция» на поеденом ржавчиной боку. И как раз когда Маша с Добренко подтянулись к месту событий, эта самая полиция, в лице двух молодцев, запихивали в кабину ветеринаршу. Лиза, в общем-то, и не сопротивлялась, но со скованными за спиной руками лезть было неудобно, вот парни и старались, пихали, а тот, что справа, ещё и рыжую голову заботливо придерживал, чтоб не ударилась.

Маша уже хотела поинтересоваться специальным тоном, что здесь происходит, да не успела, потому как невесть откуда, может даже непосредственно из-под земли, выскочил Малыш и налетел на боровика-участкового, безмятежно обмахивавшегося папочкой в сторонке – жарко ему было.

– Ты что, совсем охренел, капитан? – заорал маленький циркач. – Отпустил её! Бегом!

– А вы кто такой будите? – вполне дружелюбно поинтересовался толстяк, рассматривая Малыша, как занятную диковину.

Циркач коротко и емко охарактеризовал, кто он такой будет, правда, Маша сильно усомнилась, что это имеет хоть какое-то отношение к его реальному происхождению.

– Я сказал, быстро отпустил девушку! – рыкнул Малыш, сжимая кулаки.

Кто-то в толпе, как водится, собравшейся весьма оперативно, неуверенно хихикнул. Собственно говоря, ярость маленького и впрямь могла бы смотреться смешно, не выгляди она страшновато.

– Ты иди, иди себе, – отмахнулся боровик папкой, как от комара.

– Саш, надо что-то делать, – решила Мария.

– Например что?

– Ну, хоть оттащить его.

Добренко глянул на Машу с гнусной мужской снисходительностью. Видимо, кодекс настоящих мачо не позволял мешать другу упорно лезть непосредственно в задницу.

– Мань, сейчас мы только хуже сделаем. Сначала разобраться надо, что к чему.

– Ты вечно сначала разбираешься, а потом становится поздно! – окрысилась Мария Архиповна и начала пробираться вперёд.