Усадьба сумасшедших (сборник)

«Конечно мне не хватало этой страны — Молдавии, ее пустынных холмов, редких рощ, ее балканского одиночества. Пожалуй, одиночество острее этого я ощутил лишь в Венгрии, до которой тогда еще не добрались эти странные кочевники – мадьяры. В особо снежные зимы я засыпал у камина и мне снилась моя земля. Виноградники и куропатки, которых мы с братьями, когда были совсем мальчишками, поднимали с земли камнями и пытались подбить самодельными дротика ми. Мне не хватало безводных колодцев на окраине городов, крутых спусков на дорогах и неожиданных подъемов после поворотов. Я тосковал по огням «МакДональдса» в центре Кишинева и бою часов на здании мэрии, по паркам Долины Роз, в которых остановилось время, и по водонапорной башне, что стоит напротив Государственного университета. Я тосковал по улыбке девушки, которую не любил, но без которой не могу жить и до сих пор. Но возвращаться было поздно. Но я хотел найти Атлантиду и до сих пор мечтаю сделать это. И до сих пор экспедиции, снаряженные мной, отходят от моего фьорда, чтобы найти этот загадочный остров».

Что ж, завидное упрямство. Возвращаясь к причинам, по которым Один все-таки покинул Молдавию, я не могу не упомянуть некоторые психологические аспекты, заинтересовавшие меня. Видимо, Один исходил из противопоставления. Он искал остров, но Молдавия никогда не была им. Он искал скалистые островки, но для здешнего рельефа более характерны пологие холмы. Он искал землю с богатыми залежами ископаемых, но в Молдавии их нет. Экспедиции, снаряжаемые Одином, также не были для меня секретом. Я всегда полагал, что отплытие Эйрика Рыжеволосого, открывшего впоследствии Гренландию и Северную Америку, — дело рук нашего героя. И Один не отрицает этого, — хоть он к моменту отплытия дракаров Эйрика и умер, но, черт возьми, был отчасти богом. А значит, – влиял на ситуацию и людей на подведомственной ему территории.

Не является ли Молдавия антитезой, противопоставлением мифической Атлантиде? Полагаю, что да. Один, располагая знаниями об одной конкретной стране, в которой жил – Молдавии, искал прямо противоположную ей. Другую во всем. Он подсознательно стремился найти Атлантиду, АнтиМолдавию, и потому с такой легкостью поверил байкам Солона, осыпанного перхотью и выпачканного типографской краской.

Найдут ли подопечные Одина Атлантиду своего хозяина? И если Молдавия имеет отношение, пусть и прямо противоположное, к этой самой Атлантиде, то что произойдет с ней? Вот что хотел бы я знать. Но руны пока молчат.

Глава третья

Ничего не могу сказать о выходных днях, потому что ранним утром субботы обнаружил себя идущим по проспекту Мира с коробкой шоколадных конфет в руках и полной амнезией касательно прошлой ночи. Но деньги были целы, следовательно, ночь я провел не в полицейском участке, — а там порой бывают свирепые берсерки, — и меня не ограбили. Дальнейшее время я посвятил здоровому сну. А с понедельника каждое утро бросал кости с вырезанными на них рунами, чтобы узнать, каким будет день. Своеобразное использование служебного оборудования в личных целях.

Руна понедельника

Первый бросок магических костей вызвал непонятное оживление у Министерства Юстиции. С самого утра его оцепили двухметровые мужчины в камуфляже. Всюду шныряют собаки. Удивительно, что псы не в камуфляже. Я-то думал, правила для всех едины. Кто-то позвонил в полицию и сообщил, что здание заминировано.

В это же время в Верховном суде подсудимый приставил к горлу нож и требует немедленно отпустить его на свободу. Я фотографирую спецназовцев у Министерства Юстиции и не подозреваю, что руны сплели два этих события воедино.

Подсудимый говорит, что в случае его смерти подельщики взорвут Министерство юстиции. Вот оно что, руны. Мой редактор отправляется обратно, а ответственный секретарь везет меня к зданию суда. Мы опаздываем – боец отряда быстрого реагирования усыпляет террориста, взявшего себя в заложники, ампулой со снотворным. Его везут на допрос в изолятор.

Мы ждем у изолятора следователей. Ответственный секретарь не понимает, зачем мы ждем. Зато я понимаю, и следователи, выйдя из изолятора, дают нам записку террориста, которую тот пытался передать сообщникам. Прекрасная иллюстрация, руны! Один похохатывает и хлопает меня по плечу. Так вот держать, парень!

Вечером я покупаю в «Букинисте» книгу Сарояна с «Я люблю тебя, мама» за пять леев, и выходя, сталкиваюсь с редактором «Независимой Молдовы» Марианом. У него косматые брови. У следующего сотрудника этой газеты, которого я встречу, наверняка будут волосатые уши.

Руна вторника