Усадьба заложников

– Нет, и еще раз нет! – заявил он. – Я не позволю этому негодяю испортить мне отдых, заставить сидеть взаперти. Наоборот: я хочу уже завтра выйти в море. И готов отложить плавание на один день только в том случае, если об этом попросит наша молодежь, которая вечером должна вернуться из своего похода усталой. Вот если Настя с Иваном скажут, что им нужен день отдыха, тогда я согласен потерпеть денек.

– Но ведь Лев Иванович, кажется, не собирался участвовать в этом плавании до Сухуми? – заметила Ирина Васильевна. – Значит, ты пойдешь без него?

– Да, я помню, что Лев Иванович не хотел участвовать в этой прогулке, – отвечал Вершинин. – Ну и что такого? Что, я теперь без Льва Ивановича и шагу не могу ступить, что ли? Он будет отдыхать здесь, в горах, а я там, на море, и ничего страшного не произойдет. Давайте лучше подумаем о дальнейших планах, о том, что мы будем делать уже после плавания в Сухуми. Вам не кажется, что у нас здесь слишком однообразные развлечения – горы да море, только физические удовольствия? Помнится, мы с тобой, Ира, говорили о каких-то походах в театр, о выставках…

– Да, действительно, мы как-то зациклились на спортивных мероприятиях, – согласилась с мужем Ирина Васильевна. – А ведь на следующей неделе в Сочи приезжает один из московских театров, привозит три спектакля. Да, решено: мы пойдем в театр! И остальных пригласим, а уж там как они захотят.

– А еще мы можем организовать в здешней картинной галерее встречу с нашими гостями-художниками, – сказал Вершинин. – Думаю, они не откажутся устроить встречу с такими людьми, как Никитин, Мерцлин, Султанов…

Лев Султанов кивнул в знак согласия. Однако от внимания Гурова не укрылась гримаса, которая пробежала по лицу художника. И сыщик, кажется, понял причину его недовольства – это был порядок, в котором Вершинин перечислял фамилии художников. Фамилия Султанова стояла последней… Что касается Ромы Мерцлина, то он никак не отреагировал на слова миллионера, словно о нем и не шла речь.

После обеда Гуров нашел на кухне водителя, в дежурке встретил Костю Потапова, и они втроем возобновили работу по установке камер наблюдения. Причем Гуров быстро понял, что Марат Ордынцев был прав и что с Костей работать не так удобно – он сам ничего не предлагал, мог быть только исполнителем, да и исполнял распоряжения не спеша.

Так или иначе, но к вечеру все камеры были установлены и подключены. Зайдя в дежурку, в которой теперь хозяйничал Марат, сыщик по очереди включил одну за другой все новые камеры и убедился, что теперь в парке не осталось уголков, в которые он не мог бы заглянуть и которыми мог бы воспользоваться неизвестный недруг Вершинина, чтобы устроить очередную пакость.

А еще через пару часов у ворот усадьбы появилась группа усталых путников. Участники похода по горам во главе с неунывающим тренером Женей миновали ворота, вошли в дом и здесь сбросили свои рюкзаки. Они были полны впечатлений, могли без умолку говорить об ущельях, водопадах, подъемах и спусках. Глядя на них, Гуров порадовался, что уговорил их продолжить поход. «В конце концов, ради этого я здесь и нахожусь, – подумал сыщик. – Чтобы люди могли полноценно отдохнуть, не опасаясь удара из-за угла».

Когда Петр Никитич рассказал участникам похода о своем желании все же пойти в морское плавание, все дружно заявили, что хотят в таком плавании участвовать, но просят один день для отдыха.

– Тут даже речь не об отдыхе идет, – объяснил художник Никитин. – Я, в общем, не очень устал. Но душа переполнена впечатлениями, она не готова впитывать новые образы. Это как с губкой, когда она впитала слишком много воды и больше вобрать не может. Надо, чтобы образы в нашем сознании как бы подсохли, отлежались. Тогда можно новые впечатления получать.

Таким образом, решили идти под парусами послезавтра, а завтрашний день посвятить более тихим видам отдыха: прогулкам, игре в теннис и плаванию в бассейне. А Вершинин собрался посетить городскую картинную галерею и договориться об организации творческой встречи с тремя художниками, гостящими в поместье. День закончился в совершенно мирной, домашней обстановке, словно и не было ни затоптанной вчера клумбы, ни скатившегося сегодня на тропу гигантского камня. Словно не было врага, притаившегося где-то совсем рядом, под боком, и готового нанести новый удар.

Поздно вечером, уже после ужина, как-то неожиданно возникла идея пройтись вокруг усадьбы. На прогулку отправились Петр Никитич, Ирина Васильевна, Гуров и Никитин с Мерцлиным. Потом, когда они уже вышли из ворот, к ним присоединился и Виктор Селиверстов. И как-то сам собой затеялся разговор о фантазии художника, о том, как возникает и реализуется замысел новой картины. И, что было неожиданно, в этом разговоре принял участие не только обычно говорливый Никитин, но и молчаливый Роман Мерцлин. Оказалось, ему тоже было что рассказать. Гуров получил от этого общения большое удовольствие.

Глава 11