Усадьба заложников

Он вышел из дежурки, поднялся на второй этаж, прошелся по коридору… Все двери были закрыты, ничего не было слышно. Гуров вернулся к себе. Его наполняло раздражение, вызванное поведением охранника Потапова. «У такого охранника стул из-под носа украдут, а он ничего не заметит, – думал он. – И убийца, видимо, наблюдал за его поведением и подметил эту расхлябанность. Надо сказать Вершинину, чтобы тот нашел нового охранника, а от этого стоит избавиться».

В душе скопилось раздражение, и Гуров сознавал, что, пока не избавится от него, не заснет. И чтобы сбросить нервное напряжение, он решил сейчас, ночью, починить выключатель, превращенный в ловушку. Он снова спустился в дежурку, молча, не говоря ни слова, взял в ящике стола пассатижи, изоленту, поднялся к себе в комнату и полчаса провозился, убирая опасные штыри и превращая выключатель из ловушки в обычный инструмент для выключения света. И добился, чего хотел: не только выключатель починил, но и от негативных эмоций освободился. После этого он запер дверь, причем оставил ключ в замке, чего раньше не делал, лег в кровать и заснул.

Утром Гуров проснулся чуть позже обычного. Когда он взглянул на часы, они показывали половину восьмого. «Значит, Потапов уже сдал пост и на дежурство заступил Марат, – подумал он. – Это хорошо. Да, это хорошо…»

На хорошую разминку или прогулку до завтрака времени у него уже не оставалось, и Гуров решил ограничиться короткой, зато интенсивной пробежкой до развилки горной дороги и обратно. Вернувшись, он принял душ и спустился в дежурку, где теперь хозяйничал Марат Ордынцев.

– Как прошла передача смены? – спросил он.

– Нормально прошла, – отвечал Марат. – А что, что-то случилось?

– Костя тебе ничего не рассказывал?

– Нет, ничего.

– Забавно. Он что, думает, что я все забуду?

– Да что такого случилось? – встревожился Марат.

– Сейчас расскажу, – пообещал сыщик.

И он рассказал Ордынцеву о камере, которую кто-то повернул к стене, и еще о двух камерах, уже в парке, положение которых показалось ему подозрительным. А затем пошел дальше и поведал о том, что случилось с ним самим, – об испорченном выключателе и засунутом под кровать диктофоне, который изрекал угрозы в адрес сыщика, а затем самоуничтожился.

Марат Ордынцев внимательно слушал сыщика, а когда тот закончил, заметил:

– Да, интересные события происходили этой ночью. Жаль, не на мое дежурство они выпали. Может быть, я бы заметил, кто этот хитрец, который занавешивал камеру…

– Я и не сомневаюсь, что ты бы это заметил, – сказал Гуров. – Я даже так думаю, что этот «хитрец» тоже учитывал, кто дежурит. Он не случайно произвел свое новое нападение именно в тот день, когда на смене был Потапов. Я потому все это тебе и рассказал, что на тебя можно положиться.

– Не ожидал от вас такое услышать, – сказал Марат. – Как же это на меня можно положиться, если я из полиции ушел? Если я был о своем руководстве плохого мнения?

– Возможно, твое мнение было как раз правильным, – заметил на это Гуров. – Знаешь, сколько я в последние годы раскрыл всяких афер, совершенных крупными полицейскими начальниками? Может быть, то, что ты оттуда ушел, как раз в твою пользу говорит. И потом, как говорится, сегодня ушел, а завтра вернулся… В общем, я решил, что могу на тебя положиться, и больше не будем об этом. На тебя, на водителя Илью, да еще, пожалуй, на художника Никитина, хотя у него есть свои недостатки. Теперь скажи мне вот какую вещь: кто из обитателей поместья, по твоему мнению, мог совершить этот ночной трюк с поворотом камеры и с диктофоном в моей комнате?

Марат Ордынцев задумался и думал долго, несколько минут. Потом заговорил:

– Ну, первый, на кого можно было подумать, – это как раз Илья, водитель. Он тут самый технически грамотный. И если бы я не знал, что он за человек, я бы на него и подумал. Вот и вы поняли, что он за человек. А если исключить Илью… Тогда самыми технически подкованными здесь остаются Вершинины, отец и сын. Особенно Иван: он любую технику починить может, во всем разбирается. Но ведь не будет же Иван творить такую хрень? Нет, не будет. А тогда я и не знаю, на кого и думать. Повар Григорий, садовник Егор Васильевич, тренер Женя в электронике мало что понимают. Правда, я ничего не знаю о художниках… Особенно этот Мерцлин – темная лошадка. Молчит все время…

– Если человек молчит, это еще не значит, что он скрывает какие-то темные замыслы, – заметил Гуров. – В общем, я пришел к тем же выводам, что и ты. Значит, мы должны заключить, что у нас с тобой на данный момент нет подозреваемых. Да, а твой напарник, Потапов, – он не мог быть главным злодеем?

Однако Ордынцев с сомнением покачал головой.

– Константин, конечно, балбес, а еще рохля, – сказал он. – Поспать на дежурстве, соврать, от работы уклониться – это он всегда может. Но задумать такой план, следить за всеми, стараться этот план реализовать – это совсем не для него. Я же говорю – он рохля. У него для злодейства нет необходимых волевых качеств.