Усама

Прошел коридором, заглушавшим шаги. Двигала им нервная энергия, чувство чего-то, чему приходит конец. Позвякивание столовых приборов, перезвон стекла, хлопок извлеченной из бутылки пробки, смех, разговор. Ощущение непрошеного гостя, каковым он и был. В конце коридора Джо повернул налево: почтовая комната невелика, за барьером сонная девушка, возле раскрытой двери красный почтовый ящик Королевской Почты.

– Милли, – обратился Джо, и девушка, вздрогнув, раскрыла глаза.

– Сэр?

– Меня зовут Майк. – Дружелюбно улыбнулся. – Майк Лонгшотт.

Заметил по ее взгляду, что имя это ей знакомо.

– Сэр, я…

– Как я понимаю, у вас находится кое-какая почта для меня?

– Сэр? Нет, сэр.

– Что вы хотите сказать?

Вид у девушки был смущенный: зеркало, поднесенное самому Джо.

– Ваши распоряжения, сэр, – выдавила она из себя.

– Конечно, – кивнул Джо. – Возможно, мне понадобится изменить их. Сейчас, раз уж я здесь. – В отдалении послышались голоса. Над головой Милли висели часы: их тиканье сводило Джо с ума. – Мы можем пройтись по моим первоначальным распоряжениям?

Опять, как по волшебству, материализовались деньги. Джо сказал:

– За ваши хлопоты.

Девушка неожиданно лучезарно улыбнулась и сказала:

– Должна признаться, я была заинтригована. Не думала, что когда-нибудь…

– Увидите меня?

Она кивнула. Он не стал говорить ей, что ее ощущение эхом отдавалось глубоко в его душе. Голоса зазвучали громче: приближались.

– Мои распоряжения?… – Джо не докончил фразу, предоставив это девушке.

– Все деньги от мистера Пападопулуса из Парижа поступают на поддержание членского счета, – радостно сообщила Милли. – Все запросы, письма от почитателей, просьбы и прочее направляются непосредственно мистеру Пападополусу в…

– Париж?

– Да.

«По кругу ходим мы, по кругу ходим, мы ходим по кругу, – подумал Джо. – Устроено было умно. Очередной тупик. И еще: Папа До обвел меня вокруг пальца».

– От почитателей письма есть?

– По сути, нет, мистер Лонгшотт.

– Что-нибудь приходило недавно?

– Только вот это. Я его еще не переслала.

Милли вручила ему конверт. Марка Соединенных Штатов, датировано двумя неделями раньше. Джо сунул конверт себе в карман. И раздумчиво произнес:

– Впрочем, если подумать хорошенько, то я оставлю все по-прежнему. Вы великолепно справляетесь с работой, Милли.

Девушка вспыхнула, заалела. И:

– Вы не могли бы?… – Из-под барьера появилась книжка в мягкой обложке, потрепанная, с загнутыми страницами. «Задание: Африка».

Джо:

– Отсюда есть запасной выход?

Милли:

– Есть, прямо сюда.

Бегущие шаги по коридору. Джо закрыл дверь, запер ее.

– Нелады со счетом, – произнес он, пожимая плечами. Ручка у Милли на столе. Раскрыл книжку на странице с названием и написал: «Милли, заботящейся обо мне», – и размашисто расписался: Майк Лонгшотт.

Стук в дверь.

– Идите за мной, – позвала Милли. Открыла вторую дверь, провела его в узкий служебный проход, прошла его, толкнула, открывая, стальную пожарную дверь и впустила ночь.

– Прощайте, мистер Лонгшотт.

– Прощайте, Милли. Благодарю вас.

Было в ее улыбке какое-то томление.

Джо вышел, и пожарная дверь закрылась за ним с лязгом, похожим на завершающее буханье барабана.

Листок бумаги, сложенный гармошкой

Джо сидел на скамейке, а ночь неясным пятном проходила мимо него.

Приятно было просто сидеть. Он добрался до конца дороги: не осталось следа, по какому идти, идти больше некуда. От свободы кружилась голова. Пары опиума, спиртного, никотина и кофе вели эпические сражения в его теле. Стоило закрыть глаза, как в нем будилось ощущение, будто он падал. А под ним разевала пасть зияющая тьма. Хотелось лететь дальше, провалиться в нее. Открыв же глаза, он видел бессвязные картинки: девушка на сцене, ширма из радуг прячет ее лицо; другой Лондон, куда он заглянул и где ему не понравилось; Рик, на лицо которого падают полосы теней; человек из КНО, рассказывающий про опиум, помешивая кофе; рука мадам Сень на его лице, глаза ее влажны; пустой офис Мо, и у него на полке ряд книг, нескладных, словно бойцы-партизаны на параде; женщина, встреченная им в аэропорту Бангкока, ищущая на панно расписания рейс, который никогда не прилетит.

Вернуться к себе в гостиницу он не мог: там его будут поджидать люди из КНО. Они проследили его до «Блюзовой ноты»: дважды его предостерегали, один полицейский по-хорошему, другой по-плохому, – он не думал, что будет какой-то третий.

Он мог бы вернуться во Вьентьян. Тот теперь казался таким далеким, жаркая сухая местность в сезон дождей преобразилась в буйный тропический сад, пыль с улиц смело крупными каплями дождя, немощеные тротуары по бокам дороги превратились в непролазную грязь, для баклажанов теперь не сезон, комарье роится вокруг открытых стоков, распространяя сплетни и малярию. Черная кредитка по-прежнему у него: он мог бы отправиться куда угодно.