Ушастыи призрак (СИ)

Последние метры дались тяжело. Клятая посудина словно пустила корни в каких-нибудь пяти — семи метрах от острова. Палач греб, пока не взмок и не обессилел. Потом его сменил Хукку. Рокировка чуть не отправила нас всех на дно, валкая посудина зачерпнула, таки, воды и настроение Алены слегка исправилось — теперь мокрыми были все.

— Это нормально, — сказал шаман, — доплывем. Тут очень мощная отворотка, но без условий. От честных людей замок.

И правда, скоро как будто струна лопнула. Что-то большое, сильное но так же сильно уставшее разжало зубы, выпустило нас и лодка в три гребка долетела до берега.

Заморачиваться цивилизованным причалом не стали, все равно были уже мокрыми, как цуцики.

Камень увидели сразу — его нельзя было не увидеть или принять за что-то другое. Здесь просто больше не было ничего другого, только грубо тесаная плита без надписей и рисунков и тихий, едва слышный шепот.

— Пришел.... пришел... пришел...

— Маэва, — Хукку протянул руку назад, — мне нужен ТВОЙ нож.

Не говоря ни слова, чернокосая отцепила его от пояса и протянула шаману, как положено, рукоятью вперед.

Я смотрела на этот нож и не могла отделаться от мысли, что он... несерьезный. Красивый, из прочной, сизой стали со сложной гравировкой и желобком для стока крови, с рукоятью из микарты, но... Чего-то в нем не хватало.

В моем, висевшем на поясе в скромных кожаных ножнах это было. В ноже Хукку, простом стальном "клине" — еще больше было. А в ноже Маэвы не было.

Он не пугал. Зато в нем было другое — он словно подмигивал и подбадривал, как трикстер. Почему Хукку решил идти на такое серьезное дело с таким ироничным ножом? Но, наверное, шаман знал, что делает.

— Никому не подходить, ни во что не вмешиваться, алтаря не касаться, — распорядился он и пошел вперед и вверх. К камню.

Мне всегда безотчетно нравилось, как двигается этот парень. Это была не "грация хищника", которую любят описывать в романах про оборотней. И не "уверенная походка победителя", которой переполнены совсем другие романы.

Он шел как сталкер: осторожно, выверяя каждый шаг — и каждый его шаг был идеален. Потому что за неидеальный жрецы платили дорого. Очень дорого.

Не доходя трех шагов он остановился. Поклонился — низко, уважительно, но без заискивания и желания угодить.

Я напряглась и на самой границе восприятия уловила:

— Кому кланяешься?

— Хозяйке.

— Чего просишь? Денег? Власти? Любви? Здоровья...

— Времени.

Голос замолчал. А когда заговорил, звучал уже чуть-чуть, самую малость, иначе. Как будто к нас здесь не то, чтобы зауважали. Но отнеслись малость серьезнее.

— Дорогой подарок хочешь. Чем отдаришься?

— Кровью и жизнью, — спокойно и очень уверенно ответил Хукку.

— Слова правильные... Но их говорили многие и все ошиблись. Сделай правильно дело. Удиви меня, нойда.

— Постараюсь, — лица Хукку я не видела, но, судя по голосу, он улыбнулся. Слегка. Самую малость. Ну и меня слегка отпустило напряжение.

— Подойдите, — негромко позвал шаман.

Было нереально страшно. Но сказал А, говори и Б, иначе черт ли заморачиваться?

Я подошла первой. Остальные потянулись за мной.

Хукку, похоже, уже вполне освоился и понял, как обращаться с этой штукой.

— Рани, снимай игровое. Там, куда мы пойдем, никому не интересно, как ты одета. Но лучше — удобно. — Он отцепил от пояса флягу. Ту самую, про которую говорила ведьма. Скрутил пробку. Сделал глоток. Посмотрел мне в глаза и протянул. — Пей, Рани. Одного глотка пока хватит.

— Дай хотя бы понюхать, — вмешалась мама. Вернее, попыталась вмешаться — и беспомощно хлопнула глазами. Похоже, ей тут слова не давали.

Я взяла из его рук легкую посудину из титана, полукруглую и слегка выгнутую по форме тела. Улыбнулась. Думаешь — испугаюсь? Нет. Играть — так играть.

Напиток оказался сладким до приторности, но по пищеводу прокатился болью, словно я проглотила толченое стекло.

— Все идет как нужно, — кивнул Хукку. Должно быть больно.

— Что за интересный напиток?

— Приворотное зелье, — ответил он. — Боги, ну у тебя и глаза, Рани. С десертную тарелку размером.

— Это обязательно? Нам с тобой накачиваться приворотным?

— Ну, если признаешься, что и без зелья любишь меня больше жизни... — Я смутилась. Кто, вообще, может знать такие вещи? Пока жизнь перед выбором не поставит, не скажешь. — Мы идем на Серые Дороги. Дороги мертвых. Так получилось, что со смертью на равных может поспорить только любовь.

— Понятно, — кивнула я. — Ты читер.

— Повернуть доску на 180 градусов — тоже честная игра. Алена, покурить, еще там какое последнее желание есть?

Ведьма качнула головой, все еще не веря:

— Правда, что ли, профессионал? Ну, надо же! Не думала, что встречу среди нового поколения. Вы все мультиками про пони испорчены, не умеете играть жестко, играть грязно. Все у вас какая-то долбаная рефлексия: "А может не надо, само рассосется". А принять решение и ответить за него — это слабо.

— Удивил?

— Приятно, — женщина обошла нас по широкой дуге, села на плиту. Сбросила сапожки-ичиги. Забралась на плиту с ногами. С чувством произнесла.

— Хорошо. Солнышко. А жизнь-то не надоела, и еще бы столько же прожила. Скуки-то нет.